– Ладно, большое пожалуйста за все, я пошла. – Пролепетала она быстро и невнятно.
Мужчина поднялся, встал рядом, произнес тихо, с сомнением:
– Неужели, ты пришла сама? Так не бывает. А, может, бывает именно так?
Лена подавленная, смятенная, шагнула назад, кивнув на прощанье, но в этот миг он поймал ее прохладную влажную от намоченных снегом апельсинов ладонь в свою – большую, жесткую, почему-то почти горячую:
– Только не уходи. Пойдем, погуляем, посидим, поговорим где-нибудь. Где захочешь. Не уходи только!
– Мне на работу… – бормотала Лена, чувствуя, как согревается ее левая ладонь и тепло идет выше, к сердцу. Но нет, она не допустит! Она никогда и никому больше не позволит нарушить свою спокойную и размеренную жизнь, тем более этому разноцветному психу, который, кстати, до этого преследовал другую девушку!
Он молчал, глядя на нее сверху, – он был выше Лены – и, положив ее руку в свою ладонь, едва касаясь, нежно гладил ее пальцами другой руки, глаза его теперь улыбались,
– Ни на кого не похожая. – Прошептал он. – Совсем другая…
Лена смотрела на него, удивленно и зачарованно, а прикосновения вызывали теплые мурашки.
– Я опоздаю. – Все так же тихо проговорила она, впрочем теперь девушка не была уверена, что для нее это важно. – Чего Вы хотите?
Он был странным, тоже сильно отличавшимся от остальных. Нет, его нельзя было принять за человека пьющего или бездомного. Возможно он напоминал иностранца – по жестикуляции, легкому акценту, какому-то нездешнему выражению лица. Многие ее соотечественники после 40-45 лет начинают затухать – и первыми погасают огоньки в глазах, взгляд становится усталым, «пожившим», «повидавшим», потом начинаются разговоры о возрасте и еще довольно молодой человек заранее старит сам себя – мировосприятием и навязанными обществом стереотипами. Этот же был мужчиной с мальчишеским задором в глазах – таких мало, они цепляют, за ними хочется идти.
– Чего я хочу?… – Он на миг игриво завел глаза, отчего у Лены пробежал холодок по спине, и мелькнуло неожиданное, будто бы и не ее желание, коснуться кончиками пальцев этих, ставших кокетливыми, глаз, прижаться к ним губами. В нем было что-то неизъяснимо волшебное, чарующе родное, что волновало и пугало ее одновременно. Она пыталась выгнать из своей души нелепую тягу к незнакомому человеку, хотела уйти, но отчего-то не могла.