***
Ночь на Эдеме-9 была не темнее дня, но звёзды здесь светили иначе. Мира стояла на смотровой площадке, вглядываясь в горизонт. Ей снились сны: огромные существа из света, зовущие её через бездну. *«Ты принадлежишь нам»*, – звучало в её голове.
Грохот разорвал тишину.
Сначала она подумала, что это гроза, но затем небо вспыхнуло багровым. *Ракеты*. Имперские корабли, черные, как космос между звёздами, падали из гиперпространства. Сирены взвыли слишком поздно.
– Мира! – Люкен ворвался в башню, хватая её за руку. – Беги к шахтам! Там убежище…
– А ты?
– Я задержу их. – В его руке блеснул пистолет с гравитационным зарядом. – Ты должна жить. Это важнее всего.
Она не успела спросить «почему». Взрыв снёс стену лаборатории. Люкен толкнул её в люк, и она провалилась в темноту, а над головой уже горели обломки купола.
***
Шахты Эдема-9 были лабиринтом из страха. Мира бежала, спотыкаясь о рельсы, пока за спиной рушились тоннели. Её глаза адаптировались к темноте, и она *видела* – не просто очертания, а потоки воздуха, тепловые следы, магнитные поля. *Как будто всёленная рисовала ей путь*.
Она выбралась на поверхность как раз в тот момент, когда «Коготь Империи» – дредноут размером с город – выпустил термоядерный заряд. Колония исчезла в огненном вихре.
Мира упала на колени, ощущая, как песок плавится под её руками. В её глазах отражались две вещи: гибель Эдема-9 и странный символ – *круг с трещиной*, – вспыхнувший в глубине сознания.
Тогда она ещё не знала, что это эмблема Хранителей Пустоты.
Глава 2: Глаза видевшие тьму
Песок Эдема-9 стал стеклом. Там, где раньше стояли купола, теперь зияли кратеры, заполненные расплавленным кварцем, мерцающим ядовито-зелёным под светом двойной звезды. Мира брела по руинам, завернувшись в обгоревший плащ, её лицо покрыто сажей и кровью – чужой или своей, она не знала. Воздух гудел от радиации, а в ушах звенело, словно кто-то кричал сквозь воду.
Она искала выживших. *«Хотя бы одного»*, – твердила про себя, переворачивая обломки нейлоновым прутом. Но находила лишь обугленные кости да роботов-падальщиков, выискивающих металл. Её голубые глаза, теперь казавшиеся слишком яркими в этом море пепла, слезились от дыма. Или от горя.
***
Первым признаком жизни стал плач. Слабый, как шелест высохших листьев, он доносился из-под обвалившейся фермы гидропоники. Мира бросилась к груде плит, сдирая кожу с пальцев, пока не откопала узкий лаз. Внутри, прижавшись к ржавой трубе, сидел мальчик лет восьми. Его лицо было чистым – слишком чистым для этого ада.