Я стою, голова кружится, все в тумане – от кровопотери и шока; смотрю, как наши вяжут упырей, да гранату в руке тереблю, чеки не отпуская. Двое бойцов подошли, ополченцы; гранату отняли, развязали руки, один еще бегло кисти мне размял, я ж девять часов связан был, там все застоялось, рук потом, как адреналин схлынул, не чувствовал, словно отняли. Зато ноги болеть стали, да мне почти сразу обезбол вкатил второй, из тех, что меня развязывали.
Суку бандеровскую, что меня пытала, ребята на месте приговорили. Повесили на ветке старой яблони у колодца, там еще обрывки веревки висели, должно быть, качель до войны была. Я запомнил потому, что урод меня на ней повесить грозился, да сам в петле очутился – вот тебе и бумеранг. Как там Христос говорил: не рой другому яму, кажется. Я не сильно верующий пока, так… по верхам…
А меня, значит, в госпиталь. Думали комиссовать, насилу упросил хоть в штаб, писарем. И вроде ничего такого – подумаешь, глаза нет да пальцев на ногах, тут ребята без рук да без ног воюют. Знаю одного дроновода – нет обеих ног, кисти левой руки, а воюет так – мама не горюй! И с личной жизнью у него все чин чинарем: недавно невеста приезжала из Москвы, прямо тут и расписались. Она в его тельняшке ходит…
Вы уж меня простите, понесло меня в эти воспоминания. Может, напряг я вас. Но выговориться хочется кому-то, а тут кому? Тут все такие, у каждого в загашнике своя такая история, что волосы дыбом встанут. Я к чему это все? Я ж военный, спецподготовка, то-се, и то в передрягу попал; а вы сколько уже в отставке? Считай, четверть века, правильно? Куда вам голову в петлю совать? Может, посидите в тылу, пока мы Сашку вашего найдем?
Капитан бросил под ноги окурок и попытался его раздавить по методу Моргунова из «Кавказской пленницы», но не смог, едва не споткнулся и удержался, схватившись за косяк двери. Александр помог ему выпрямиться:
– Нет, Миша, – сказал он мягко. – Спасибо, но нет. Я сам должен сына найти. И ты за меня не бойся, я тоже проходил сквозь все это.
Миша не стал спрашивать, когда это было, только кивнул и сказал:
– Тогда дождитесь группы, что пойдет к «Самолету», и отправляйтесь с ними. Я скажу ребятам, чтобы помогли.
Глава 9
На афганской проклятой земле…
Насчет пыток, кстати, чистая правда, хотя так жестоко его не пытали. Сколько же лет прошло? Трудно сосчитать, Александр Леонидович с арифметикой ладил плохо. А тогда, в далеком 1984-м, он, срочник-ефрейтор Советской армии, захваченный в плен раненым в канун Нового года, порой не мог отличить дня от ночи – ему не давали спать. Били отрезком кабеля. Прижигали кожу зажигалкой «Зиппо». Поливали холодной водой – в горном ущелье, на пронизывающем ветру. Загоняли спички под ногти…