– Открой глаза, – приказал он, и Маша увидела, как его лицо искажено тёмной усмешкой. – Смотри, как твое тело предает тебя. Ты же хочешь этого!
Его пальцы двигались с умелым ритмом, то ускоряясь, то замедляясь, заставляя ее бедра непроизвольно приподниматься. Маша кусала губу, пытаясь подавить стон, но волны удовольствия накатывали все сильнее.
– Не сдерживайся, – прошептал Лёва.
В полумраке спальни её голое тело казалось фарфоровым в лунном свете – бледные бёдра слегка дрожали, грудь поднималась неровным ритмом, а между ног, где сейчас работали пальцы Лёвы, пульсировала горячая влага. Она пыталась сопротивляться – сжимала кулаки, впиваясь ногтями в ладони, кусала губу до крови. Но тело предавало её с каждым движением его опытных пальцев. Внезапно он нашёл то самое место – нежный бугорок, скрытый в тёмных кудрях. Круговые движения, сначала едва заметные, затем всё более настойчивые. Внутри неё что-то сжалось, как пружина.
"Нет…" – мысленно простонала Маша, но бёдра сами собой приподнялись навстречу его руке.
Волна начала подниматься от самых пят – мурашки побежали по ногам, живот сжался, грудь напряглась. Она зажмурилась, но это только усилило ощущения. Лёва почувствовал момент – его пальцы внутри неё изменили угол, достигнув глубины, о которой она и не подозревала.
И тогда её накрыло.
Сначала тихий стон вырвался из сжатых губ. Потом всё тело выгнулось в дугу – мышцы живота резко сократились, пальцы ног судорожно сжались. Внутри пульсировало так сильно, что она почти не чувствовала его пальцев. Глаза сами открылись – перед ними поплыли тёмные пятна. В ушах зазвенело, а между ног будто пролилась горячая волна. Когда спазмы стали стихать, Маша обмякла, как тряпичная кукла. Губы её дрожали, а на ресницах блестели слёзы.
"Это был всего лишь пальцы…" – пронеслось в голове, и от этой мысли стало ещё стыднее.
Лёва медленно вынул руку, с наслаждением наблюдая, как её тело ещё подрагивает в последних судорогах удовольствия.
– Можешь остаться здесь до утра, – бросил он через плечо. – К утру все твои кудряшки должны быть побриты! Если надо, запишись на депиляцию, я оплачу! Исполняй!
И когда дверь закрылась, Маша впервые за эту неделю заплакала не от унижения, а от осознания простой истины – ее тело больше не принадлежало ей.
Утро началось с непривычного ощущения. Маша провела ладонью по теперь абсолютно гладкой коже между ног, вздрогнув от неожиданной чувствительности. Вчерашняя эпиляция оставила легкое жжение, но теперь, когда она стояла перед зеркалом в ванной, это казалось незначительным по сравнению с тем, как преобразилось ее тело. Кожа там была нежной, почти детской.