Верилось, что накопления в размере полумиллиона позволят осуществить мечту. Самые наивные мысли за всю мою жизнь!
Спустя несколько месяцев я в самом деле накопил 500 000 рублей, но мы с девушкой ни-ку-да не поехали, ни в какие волонтерские проекты. Так я впервые соприкоснулся с природой человеческого ума, который играет с нами в игру «мало». Ему всегда недостаточно. Словно какой-то голос из подсознания подбивал: «Послушай, парень, все неплохо идет, так быстро ты накопил полмиллиона, а теперь представь: еще немного поработаешь – получишь свой первый миллион! Сможешь уехать не на три месяца, а на целых полгода!»
Спустя некоторое время тот же голос иронизировал: «Камон, ну что за глупости, ну какие черепашки – они каждый год рождаются, умирают, это все суета. А ты всегда будешь жить на окраине Москвы, за Третьим кольцом? Может быть, пришло время перебраться поближе к центру? Вспомни, как ходил по этим улицам и мечтал жить где-нибудь на Садовом. Есть шанс, давай!» Дальше – больше: «Парень, ты всегда будешь пешеходом? Может, уже пришло время купить машину? Ты этого достоин, вкалываешь, значит, заслужил».
Вот так я и провел в одной фирме семь лет (!), хотя уже на второй рабочий день плакал в сквере, понимая, что работа мне не нравится.
Наблюдая за коллегами, я отметил, что и они тоже давно подсели на игру «мало», причем неважно, кто и сколько уже зарабатывал. Выиграть в нее нереально – по крайней мере, я не знаком с теми, у кого это получилось. Сотрудники старше меня лет на 10–15 получали вплоть до 1 000 000 $ в год. И, казалось бы, на таком уровне благополучия разве еще есть что-то, о чем можно мечтать? Но если присмотреться, становилось понятно, что даже долларовые миллионеры живут в этой парадигме недостатка, внутреннем нищебродстве. Неважно, что у тебя есть и чего нет – важно, как ты себя чувствуешь.
Каждый на что-то копит, к чему-то стремится и одновременно обесценивает то, что уже есть.
Я не замечал рядом счастливых людей. Меня окружали состоятельные и внешне успешные – все они хорошо зарабатывали, одевались, путешествовали, ездили на дорогих машинах… но сияющих глаз у них не было.
Проработав год или два, я сам уже начал проводить собеседования среди студентов на позицию стажера. Самым горьким стало осознание, что у меня появилось точно такое же выражение лица, как у тех, кого я увидел в свой первый рабочий день. Душное, тухлое, унылое. Не было ни энтузиазма, ни энергии: только задача продержаться очередные восемь-десять часов.