Перед входом сидят почти все.
Ти – как всегда, в одном худи на голое тело, курит, щурится, будто утро. Хотя день в разгаре.
Эйс – в широких штанах и майке с каким-то кислотным лого, пьёт кофе из помятого стакана, который держит обеими руками, как будто тот может согреть.
Ленни – на перилах, спина прямая, гитара на коленях. Он подключён к мини-усилителю, играет в петлю, отрабатывает короткий отрезок – может, четыре такта, снова и снова. Лицо напряжённое, будто ему не нравится собственная точность.
Я поднимаюсь по ступенькам. Они все поворачиваются. Не говорят "опоздал", не закатывают глаза. Просто смотрят.
Как люди, которые уже привыкли, что ритм у всех свой, а встречаются они только по касательной.
– Ты живой? – кидает Кевин с порога, держа планшет под мышкой, как портфель учителя биологии.
– Сегодня да, – отвечаю и захожу внутрь.
Он бурчит что-то про дедлайн, озвучивает план. Говорит, как будто пробует быть строгим, но сам не верит, что получится. Не его стиль давить. У него другая фишка – напоминать. Снова и снова. Как будильник без агрессии.
Внутри – как в барабане. Воздух сухой и стоячий. Кто-то забыл кондиционер в режиме «dry», и теперь всё – как после долгого перелёта: нос заложен, глаза режет, горло пересохло.
Я скидываю куртку, бросаю на усилок, который ещё пахнет перегревом и пылью.
Сажусь. Гитара в чехле. Наушники.
Пальцы находят гриф как родной.
Не думаю – просто запускаю руки.
– Давайте ту, которую вчера сводили, – говорит Ти, хлопая себя по колену. – Я там перебрал чуть бит, можно вернуть в исходник.
– Я бы предложил перестроить структуру куплета, – спокойно вставляет Ленни. – Он слишком одинаковый ритмически, вторая половина провисает.
– Только не слишком технично, – говорит Эйс. – А то мы все утонем в схеме.
– Мы и так в ней, – парирует Ленни. – Просто ты не слышишь.
Я ничего не добавляю. Просто киваю – работаем.
Ти стучит щётками, разогревается.
Эйс врубает бас. Но уже на второй минуте слышно: он играет не для трека. Он играет, как будто сдаёт экзамен по памяти.
Ноль связи. Ни с нами, ни с собой.
– Зачем ты это делаешь? – говорю. Голос – ровный, но внутри уже начинает закипать.
Он замирает.
– Ну… так же было вчера.
– Да. И вчера это тоже не работало.
Передвигаю аккорды. Упрощаю структуру. Убираю всё лишнее. Делается проще, злее, прямее.