Грейсон. Я думала, что это он съехал, у него денег уже давно достаточно, чтобы выкупить этот лофт да и все это здание целиком. Но оказалось, что уехал их милый и спокойный сосед-биолог, улетел куда-то на север Европы, наблюдать за микроорганизмами или чем-то в том роде. А этот отвратительный гад почему-то все еще здесь.
Я вздыхаю и заглушаю мотор.
Конечно, я знала, на что иду. Этот район мне нравится – во-первых, до работы теперь не час на метро, а пятнадцать минут пешком. Это означает, что я смогу спать дольше, а не торчать почти час в набитом вагоне с чужими локтями в лицо.
Мы с Грейсоном почти никогда не пересекались лично, Райан всегда меня уводил до того, как этот ублюдок успевал появиться и уж тем более что-то сказать. Особенно после того случая.
Это было где-то год назад. Я делала фильм-расследование о сексуальном насилии в музыкальной индустрии. О том, как известные и не очень музыканты пользуются своей властью, как их поклонницы становятся жертвами. Это был большой материал, на который я потратила несколько недель, общаясь с адвокатами, активистами и самими пострадавшими.
Когда фильм вышел, он начал набирать обороты. Его репостили журналисты, правозащитные организации, даже некоторые музыканты. Этот материал мог дать толчок моей карьере.
Если бы не Грейсон.
Он выкатил твит, который мгновенно разлетелся по сети.
Этот твит собрал тысячи лайков, репостов и комментариев, и, конечно, его фанаты сразу понеслись в атаку.
"Может, ты просто завидуешь, что никто из них тебя не трахнул?"
"Какая же ты жалкая, Эйвери."
"Тебе не кажется, что ты перегибаешь? Ты портишь людям карьеру, фемшиза!"
Мне угрожали, закидывали оскорблениями, писали тонны мерзости в личку. Всё это продолжалось недели две, пока не спало само собой, потому что интернет-ненависть быстро ищет новую цель.
А он? Ни слова. Ни оправданий, ни объяснений, даже не попытки стереть твит. Просто продолжил жить дальше, он даже не знал, кто я такая.
Я виню себя, что тогда не смогла переиграть эту ситуацию в свою пользу, что была слишком слабой. Что позволила ему стать точкой в истории, которую я хотела сделать началом.
Но это не единственная причина, почему он вызывает у меня приступы тошноты.
Он и есть этот грёбаный культ.
Его музыка – это оды депрессивному эгоцентризму, а его интервью – бесконечный поток токсичного дерьма.