–Ты понимаешь, для чего он меня туда зовет?
–А я тебе только что про что рассказывал? Маринка, жена моя, по утрам бывает в двух состояниях: орущая и довольная. Знаешь почему? Потому что свое довольное состояние она называет «свежетрахнутая». Вот и я хочу видеть твою физиономию жутко довольной и мне уже глубоко плевать, араб ли, индеец или африканец в трусиках и бусиках. Ленка, дура, послушай меня, я все таки мужик с опытом: втюхался наш Аджмал. В тебя втюхался.
–Я забираю свою долю, – сказала Лена с каменным выражением на лице.
–Хрен тебе, – фирменная Веселовская дуля уперлась в фамильный курносый Веселовский носик, – Быстрее я у тебя последние трусы заберу, потому что с арабом твоим они тебе не сильно понадобятся. Иди, чемодан собирай и вперед, на зов любви. Тут тебе и приятно и выгодно. Все! Точка!
Самолет кампании выруливал на взлетную полосу. Стюард помог Лене пристегнуть ремень, поинтересовался с предпочтениями в еде и напитках и пожелал приятного полета. До Москвы лететь больше трех часов. Есть время подумать. И Лена закрыла глаза, пытаясь разобраться в том, что сказал брат, и в том, что думала, а главное, чувствовала, она сама.
Глубоко в душе Лена понимала, что брат прав. Вон он, сидит напротив, уткнулся в бумаги и не разговаривает. Обиделся. Сам нахамил – сам обиделся. Мужик!
Лена незаметно хмыкнула.
А чего, собственно говоря, хотела она?
Ответ был прост – ребенка. Видя противоречивый, но, в целом, счастливый брак Саши и Марины, наблюдая, как появились на свет и подрастают племянники, Лена сожалела только о том, что не может иметь ребенка. Два года назад, вопреки приговору, она, в тайне от всех, обратилась в репродуктивную клинику. Донора искали не долго. Дольше готовили Лену. Эмбрионы получились жизнеспособными, но ни один так и не прижился. Лену кололи убойными дозами препаратов, но после второй попытки ее собственный организм дал сбой и врач вынес вердикт: следующая пересадка возможна не раньше, чем через год. С такими показателями крови дорога не в роддом, а в онкоклинику.
Лена открыла глаза и посмотрела в иллюминатор, на бескрайние просторы лесов и рек, проплывавшие внизу. Все было словно заколдованным, замороженным и даже не верилось, что где то на этой планете есть места, где сейчас по настоящему тепло.