было что-то с этим делать.
Это было нужно, чтобы не оставить меня на поругание
родственников, чтобы я не впитывала их дикие нравы.
Образованному человеку, по воле рока проживающему в районе для
рабочих, весьма трудно адаптироваться в чуждой ему атмосфере
попоек и мордобоя. Транспорт ходил в те времена не то чтобы
плохо, – просто люди не знали, как бывает хорошо, и были
довольны тем, что транспорт есть. Так за полтора часа
с предварительным получасовым, если не более, ожиданием, можно
было добраться из нижней части города в верхнюю, сделать винтаж
по горам и очутиться в раю. Случалось такое, что организовывались
очереди на право влезть в автобус, и все ехали в нём, как личинки
в коконах, – это была галактика личинок, – особенное место
в цивилизации.
Войти в автобус вне этой цепочки несчастных, было невозможно, во-избежании драки. А если учесть, что ехать надо было не только
туда, но и обратно, причем толкаясь локтями, чтобы вообще войти
и как-то всё же эти полтора часа стоять в смраде и давильне
автобуса, вдыхая воздух советского общественного давления, попросту общедава, удава. Случались ли упадки сил в таких
спартанских условиях? Бывало, даже и сексуальные маньяки
водились в такой среде, – тискали молчащих, запуганных, и активно
двигали локтями, удирая от орущих в давильне девушек: «Прекрати
меня тискать, урод! Помогите!!!» Орать надо было как можно
громче, чтобы гад понял, что нарвался не на бесплатное
удовольствие, а на милицейский свисток. Тогда еще была милиция, а не полиция. Орать было необходимо, потому что маньяки
выслеживали понравившихся им девушек и женщин, и если
не заорать, а стерпеть их трения о бок и пульпирование эрогенных
зон в толкучке всенародной автобусной, то станешь жертвой. Эту
жертву, как впрочем, и любую другую жертву, будут пользовать
всегда, и поджидать регулярно, а потом и убить мог тот негодяй, зная
о физической слабости женщины, боясь огласки и наказания.
Поэтому, чтобы и за моим воспитанием следить, и помочь моему
становлению, сделать из меня личность, отец оказался
на хирургическом столе, а затем получил инвалидность и небольшое
соцобеспечение, которого поначалу хватало, но затраты нашей
семьи всегда были ограничены. По этому поводу разгорались
частенько скандалы, всем хотелось хорошо питаться и пользоваться
жизненными радостями. Родственники моей матери, выросшие