– Простите, принц, – прошептала я, опуская очи долу и сжимая руки так сильно, что побелели костяшки. – Я собираю травы для королевы.
– Для королевы? Неужели ты думаешь, что я поверю в эту чушь? – Он скривился. – Ты хочешь сказать, что наши светила медицины не справляются со своей задачей? Думаешь, твои жалкие сорняки помогут Ее Величеству?
Я, растерявшись, молчала, лишь сильнее сжимая в руках пучок сныти.
– Я училась этому, тихо проронила я наконец, ощущая, как к горлу подступает ком обиды. – В Академии.
– В Академии? Да кто тебя туда пустил? –принц презрительно окинул меня взглядом с головы до ног. – И что ты там изучала? Как правильно полоть грядки?
– Травничество, лекарство, – прошептала я. – Я знаю, какие травы могут помочь королеве.
– Ерунда, – отрезал принц, обрывая головку высокой ромашке. – Тебе здесь не место. Убирайся прочь, пока я не вызвал стражу.
– Пожалуйста, Ваше Высочество, – взмолилась я, чувствуя, как внутри все сковывает ледяной ужас. – Позвольте мне собрать ещё немного. Я знаю, что могу облегчить состояние Ее Величества.
Из-за этой проклятой застенчивости мой голос звучал тихо и робко, и я едва решалась поднять взор на принца.
– Послушай, Люциан, – к нам приблизился еще один высокий молодой человек. В отличие от надменного и властного принца, его лицо излучало доброту и искреннее участие. Каштановые волосы слегка вились, обрамляя мягкие черты, а теплый взгляд серо-зеленых глаз располагал к доверию. – Может быть, она действительно искренне хочет помочь? В ее голосе сквозит неподдельная убежденность.
– Брось, Элиан! Здесь собрались лучшие врачеватели со всего света. Она не может знать того, что неведомо им. Просто ищет способ привлечь к себе внимание. Как и все остальные, – с плохо скрываемым пренебрежением отрезал Люциан.
– Я сказал, уходи, – процедил он мне сквозь зубы. Мои глаза невольно наполнились слезами. Преодолевая страх, я подняла взор на принца, посмотрела прямо в его глаза и вдруг замерла, словно выпав из пространства и времени. Внезапно он замолчал, и что-то неуловимо изменилось в его лице. Громкий крик потревоженной птицы в листве ближайшего дерева прервал это странное и почти болезненное безмолвие.
– Убирайся, – повторил принц уже более ровным тоном, но в его голосе по-прежнему чувствовалась сталь. – И чтобы я больше тебя здесь не видел.