Лена твердо решает сходить и поговорить с ее родителями. Она должна найти способ общения с ними, должна объяснить, что их дочь – умная, способная девочка, что, если они дадут ей возможность учиться, она сможет избежать этой убогой жизни. Сами они, конечно же, неграмотны, как и большинство жителей деревни. Лене хочется сказать им, что это не рок, не судьба, что они могут сами изменить ход вещей, дав дочери шанс, в котором им самим было отказано.
Однажды днем, когда обеденное обслуживание подходило к концу, она предпринимает попытку завести разговор с хозяином дхабы. Тот как раз выравнивает столы, с которых его дочь только что убрала грязную посуду.
Лена подходит к нему и, указывая на стоящую рядом с ним девочку, говорит: «School». Мужчина качает головой и бурчит что-то на тамильском языке. No school, no. Но Лена не сдается. «The girl should go to school», – не унимается она, однако отец стоит на своем. Широким жестом он обводит помещение, давая понять, что тут слишком много работы. «No school, no». И в заключение этого якобы диалога он добавляет слово, от которого на Лену веет холодом и она столбенеет.
Girl. No school.
Эта фраза обрушивается на нее словно нож гильотины. Словно кара. Нет, хуже. Это – приговор. Лена онемела. Она смотрит, как девочка уходит прочь, унося с собой тряпку и метлу, и ей хочется заорать во весь голос. Чего бы только она ни дала, чтобы вместо этих предметов в руках у девочки оказались ручка и тетрадь. Но увы, волшебной палочки у нее нет, да и Индия не похожа на сказочную страну.
Родиться девочкой здесь – это проклятие, думает она, покидая дхабу. Дискриминация начинается с самого рождения и продолжается из поколения в поколение. Держать девочек в неведении – лучший способ поработить их, обуздать их мысли, желания. Отказывая им в образовании, их заточают в темнице, откуда им уже не выбраться. Их лишают любой возможности социального роста. Знание – сила. А образование – ключ к свободе.
Лену бесит, что она не смогла ничего возразить этому человеку: они говорили на разных языках. Но пасовать перед ним она не собирается. Девочка спасла ей жизнь, и она должна отплатить ей тем же, по крайней мере попытаться.
Внезапно она подумала о предводительнице Red Brigade, вспомнила, как та держалась с полицейским на базарной площади. Она ведь местная, эта молодая женщина, ее знают в округе. И ее мнение, возможно, будет иметь больше веса, чем слова Лены. А если даже и не так, то, по крайней мере, с ее помощью Лена сможет объясниться, привести больше доводов. Лене нужна союзница. Одной ей не справиться. И если слова «свобода» и «равенство» здесь ничего не значат, остается надеяться только на слово «братство».