Я поговорил со своими подчинёнными. Мне довели, что завтра у нашего звена день работ на авиационной технике. Я проверяю лично всю документацию, а потом показываю ему.
– Меня отстранил от полётов на неделю. Сказал, что ему плевать на наши с тобой заслуги. Мол, перед контролем готовности все равны… – возмущался Кеша, но я его прервал.
– Иннокентий, не помпажируй. Насчёт того, что все равны – факт. Да и заслуги не влияют на допуск к полётам. Чё ты не нарисовал схему сил? На рулении проще простого рисовать, – сказал я.
– Саныч, ну я нарисую в следующий раз.
– Конечно. У тебя теперь неделя, чтобы выучить всех «ёжиков поимённо», – ответил я.
Взглянув на часы, обнаружил, что мой вечерний чай с Машей уже не состоится. К девушке после 23.00 идти нужно с цветами, выпивкой и «предохранителем». А сейчас уже почти 00.00. Придётся подождать до завтра, как минимум.
Но времени у меня не нашлось и завтра, и через два дня тоже. Работы выдалось много, поскольку Баев отстранил ещё пару командиров Ми-24. В итоге нагрузка становилась больше, а свободного времени меньше.
Кузьма Иванович был уже опытен в вопросах норм отдыха. Каким-то образом он выбил временный запрет на дневные полёты ввиду высоких температур. Но касалось это только вылетов на сопровождение других вертолётов. Некоторые задачи под запрет не попадали. Но их практически не было.
С одной стороны, это хорошо – летать в жару тяжко. А с другой, сидеть в классе, писать общую подготовку или, как я, ничего не делать, утомительно.
Спустя неделю такого режима, в очередной спор с Баевым вступил товарищ Кислицын. Разговор проходил у них тет-а-тет, но в коридоре было слышно.
– Мы уже это проходили. Этот маршрут нам не подходит.
– У меня другая информация. Рядом с «зелёнкой» уже сбивали наш вертолёт. Вот вы и боитесь…
– Это не страх! Это жизни людей.
Причина спора была простая. Кому-то в штабе ВВС показалось, что ситуация стабильна. Духов в окрестностях Баграма нет, так что можно летать где угодно.
Кислицын уже два дня докладывает, что наблюдал отдельные позиции духов на крышах. В него стреляли, и ему приходилось маневрировать.
– Это ДШК. Пулемёт, а не ракета. Маршрут утверждён такой. Нечего обсуждать приказы сверху.
– Конечно. А вы им докладывали последнюю информацию, которую вам довели? – услышал я вопрос Кислицына.