Нет, Кира, не смотри на него, не смотри… Не доставляй ему такого удовольствия! Он даже смотреть на меня не имеет права. Господи, а теперь нам работать вместе…
Нет, нельзя этого допустить. Он все узнает, черт возьми, рано или поздно он все узнает! Да ему даже сейчас ничего не стоит заглянуть в мое личное дело…
– Кстати, уважаемые коллеги, хотел обсудить с вами один момент. Сегодня в коридоре я встретил двух маленьких детей, – с претензией произносит Березовский, и я прямо сейчас готова сползти вниз со своего стула, потому как от его заявления я чувствую, как внутри меня стремительно зарождается паника. Она так и тянет меня в своих колючие лапы, а если я сильно нервничаю, то перестаю отдавать отчет своим действиям. Буквально вжимаю голову в плечи, чтобы скрыться в толпе, но мне кажется, что этот пронзительный взгляд найдет меня везде. От него не убежать, не спрятаться, не скрыться. Сердце от паники подскакивает к горлу, в висках будто молоты стучат, настолько усилился пульс.
– Поясняю сразу: на рабочем месте детям находиться категорически запрещено, – с едким высокомерием заявляет наш царь и бог, то есть новый босс, строго тыча пальцем в толпу.
Господи, а если он узнал? Что если… Нет, он не мог… Он не понял.
Твою ж налево, маленькие сорванцы! Я же строго-настрого им велела не выходить из кабинета, а они, пакостники, не послушались! Мне хочется провалиться сквозь землю! Я готова встать и с позором выбежать из актового зала, сгрести в охапку своих детей и лететь куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого дьявола.
– Если такой инцидент повторится еще раз, я буду вынужден принять меры в виде штрафа, – строго чеканит Антон, а затем его взгляд снова падает на меня. Я выдерживаю эту пытку, с нахальным высокомерием сверлю мерзавца в ответ, показывая ему, что я его не боюсь! Хочет поиграть в гляделки? Окей, я принимаю вызов.
Я сейчас готова сделать все, что угодно, лишь бы этот подонок не узнал, что те два маленьких ребенка, которых он встретил в коридоре – его собственные дети, это их он бросил шесть лет назад. Я все еще помню свое обещание, которое я давала сама себе. Я сделаю все, чтобы этот горе-папаша никогда не увидел моих малышей.
И для того, чтобы их защитить, мне придется пойти на крайнюю меру…
Уволиться.
Потому что если я останусь здесь, этот гад рано или поздно обо всем узнает. А если он узнает, то катастрофы не избежать. Он же сам шесть лет назад настаивал на том, чтобы я избавилась от беременности, а его мать даже совала мне деньги на аборт…