Тело ведьмы дергалось, извивалось, пытаясь разорвать прутья, но как только одна ветвь рвалась, на её месте мгновенно появлялись сотни новых. Все её тело вскоре оказалось в плену, заключённое в жестокую тюрьму из земли и прутьев. Крики, шипение, визги – это всё сливалось в нечеловеческий звук, который срывался с её губ, разрывая пространство вокруг. Серафим знал, что этот ужас будет преследовать его в каждом сне, но он не мог остановиться. Он знал, что уничтожение этого чудовища ещё не завершено.
С трудом поднявшись, почти паря в воздухе, он стремительно двинулся в сторону, где всё ещё лежал его посох, скрытый в зарослях. Слушая эти чудовищные звуки, его разум уже готов был сломаться. Каждый крик, каждая фраза, которые срывались с уст ведьмы, проникали в его сознание, превращаясь в боль, словно невидимые лезвия, раздирающие его изнутри.
Наконец, он нашёл свой посох и с потрясающей ловкостью подхватил его. Но в этот момент небо разверзлось, и из него хлынул дождь. Вначале Серафим подумал, что это всего лишь странная игра природы, но как только капли дождя коснулись его кожи, он почувствовал, как каждая из них пронизывает его, как холодное лезвие, проникающее в его плоть. Он понял – это не дождь. Это оружие, направленное против него.
В мгновение ока он перенёсся к месту, где лежал его посох, подхватил его и поднял в воздух. Пальцы, сжимающие древко, двигались так быстро, что над его головой возник сияющий щит. Лезвия дождя, пробивая этот защитный барьер, с ужасным скрежетом отбивались и разлетались в стороны, как хрустальные осколки. Но теперь страх больше не был его союзником. Он уже не мог позволить себе колебаться.
Из зарослей возникла фигура. Она медленно перебирала что-то в руках, как будто выбирая что-то важное среди остатков. Шёпот её слов был почти неразборчив, но Серафим слышал зловещую мелодию, исходящую из её губ. Голова ведьмы была опущена вниз, её взгляд, скрытый под низким лбом, был направлен прямо в его сторону. Тело её колыхалось, как будто от судорог, но движения были чёткими, осознанными. Она произнесла заклинание, и из её рта вырвалась зловонная желчь, которая стекала по её подбородку, капая на изорванные лохмотья, оставляя за собой тёмные следы.
Зло в её глазах пробудило нечто древнее и в самом Серафиме. Он застыл на мгновение, как если бы его кровь замерзла в жилах. Эти глаза не просто были злыми – они были полны ненависти, предсказания, как если бы они уже знали его конец, его падение. Это были глаза, способные рассечь душу на части.