Это сводило с ума. Вэйл и не думал, что истинность сродни агонии. Так мучительно и так сладко одновременно.
Промучившись полночи, он не выдержал и направился в покои вздорной девчонки. Стоять и смотреть на неё спящую было бы слишком омерзительно и низко для будущего главы клана Шиагари, поэтому, бесшумно проникнув внутрь, Вэйл сел в кресло.
… по чёрным простыням разметались ярко-малиновые волосы.
В лунном свете кожа девчонки отливала жемчугом.
Внутренности скрутило спазмом. Вэйлу никогда не хотелось так отчаянно к кому-то прикоснуться, при этом не испытывая никакой симпатии к самому человеку.
Это бесило…
Хотелось сделать гадость. Что-нибудь, что приведёт большеглазую малиновую куклу в ярость, заставит полыхать, как полыхала сегодня. Но Вэйл не мог опуститься до чего-то недопустимого, подлого. Но и не мог отказаться от мысли подразнить “истинную”.
Выпрыгнул через окно в сад, нарвал цветов, кажется, слегка небрежно и, возможно, даже с корнями. И благополучно вернулся тем же путём, не потревожив личную служанку, спящую в соседней комнате. Бросил цветы на туалетный столик и оставил до невозможности трогательную записку.
“Моей дорогой истинной. Ни одни цветы мира не сравнятся с вашей красотой, но я бы всё равно хотел преподнести их вам. И пусть ваш день наполнится яркими красками. С нетерпением и замиранием сердца жду нашей совместной трапезы.
От чистого сердца, Вэйл Шиагари…”
После такого послания она должна ни на шутку разозлиться. Что ж, утро обещает быть занимательным.
“Ещё посмотрим, кто сдастся первым”, – с этими мыслями Вэйл спокойно отправился спать…
***
– Госпожа! Моя госпожа! – вопль служанки заставил меня подскочить на кровати, не дав мне возможности толком проснуться.
– На нас напали? – спросила сипло, прикладывая руку к гудящей голове. Не стоило вчера налегать на шампанское, но меня распирала такая злость на огненного гада, что я едва себя контролировала. – Почему ты так шумишь?
– Моя госпожа, – с дрожью в голосе вымолвила служанка, низко опустив голову. Хрупкие плечи заметно подрагивали. – Какой-то негодяй сорвал ваши любимые гортензии. Тот редкий сорт, который вы лично… – бедняжка всхлипнула и спешно прижала платок к глазам, – привезли из-за границы.
… до меня медленно доходил смысл сказанных ею слов.
– Мои гортензии? – переспросила, леденея от ужаса. – Те, которые с таким трудом прижились? За которыми я столько времени ухаживала?