«…Voll Neugierde, Näheres von diesem Sandmann und seiner Beziehung auf uns Kinder zu erfahren, frug ich endlich die alte Frau…»
– Ну, хорош.
«… die meine jüngste Schwester wartete: was denn das für ein Mann sei, der Sandmann?…»
– Хватит!
– Что?
Во время моего ребяческо-восторженного чтения по новой технологии Михаил как-то нервно дергался, будто я через слово вставляла страшное богохульство или грязное ругательство.
– Это не очень хороший рассказ. Он тут несколько напортачил и был наказан. Почитай лучше «Принцессу Брамбиллу». Страница триста шесть. Вот это классная вещь.
– Ладно.
«Спустились сумерки, в монастырях зазвонили к вечерне…»
Вместо кабинета, незаметно превратившегося из темного в окончательно черный, мне привиделась бедная, но уютная комнатушка с видом на сказочный Рим и невероятной роскоши бордовое платье для карнавала…
***
Вопреки глупым стереотипам о неординарных учебных заведениях из девчачьего фэнтези, которых я стыдилась всю первую неделю, времени на шашни, заговоры и прочую непрактичную ерунду нам не оставляли. Если кому-то и пришло в голову поддаться пошлым клише и завести учебный роман, он изрядно поломал её над зашифровкой медовых речей в перечислении персонажей «Сна в красном тереме» и в спряжении немецких и итальянских глаголов. Потом грозили добавить два других языка; мне-то ещё повезло, а вот большинству однокашников пришлось худо – тем более что инязы, литературу и перевод, равно как историю искусства, преподавала мадам Мумут. Из прочих относительно приземленных предметов можно было назвать факультативную игру на музыкальных инструментах, якобы полезную в онейронавтике, и древние языки – вот уж где кошмар так кошмар.
На этом «обычнота», пусть и увлекательная, заканчивалась – и начинался сюр.
Первые уроки моего факультета поучали классификации кошмаров по порядкам, типам и степени, вы не поверите, заразности. Скажем, «порядок» определял, на какую глубину сна проникала та или иная тварь: как уже говорил профессор, за сонный паралич отвечали кошмары «поверхностые», а вот озабоченные сами знаете чем товарищи забирались глубже, как правило, на второй или даже третий уровень. Тип зависел от формы: это могло быть просто существо, гнетущая обстановка, голое ощущение (эти подлецы первого уровня любили захватывать даже не полностью заснувших бедолаг). Самыми заразными же оказались ужастики про экзамены и странно ведущих себя близких.