Эшли стало немного лучше: головные боли прошли, зрение улучшилось, но глаза болели от света – о чтении пришлось забыть. Говорила она с трудом, мягкий голос превратился в сухой хрип. Через месяц и он исчез. Эшли общалась с помощью жестов и планшетного терминала, который теперь всегда держала под рукой. Она объяснила Итану, как ухаживать за ее цветами, и он старательно поливал их строго по графику. Вечерами садился рядом и читал ей вслух, переворачивая бумажные страницы. Она любила подобные вещи: книги, отпечатанные на бумаге, еда, приготовленная вручную, кофе, сваренный в турке на раскаленном песке. С каждым днем ей становилось все труднее вставать и передвигаться. Итан так и не решился рассказать ей, что может случиться позже, но подозревал, что она догадывается сама.
Иногда он ловил себя на мысли, что Эшли больше страдает не из-за болезни, а из-за сочувствия к нему. Однажды, сидя на краю кровати и читая вслух, он задумался и замолчал. Эшли взглянула на него вопросительно: что случилось? Он смотрел на нее, чувствуя, как тяжесть собственного бессилия сдавливает грудь. Эшли прижала его к себе, и какое-то время они сидели, обнявшись. Затем она взяла его за руки, посмотрела в глаза. Подняла руку и указала: сделай глубокий вдох – он послушался. Хорошо, кивнула она. Теперь выдох – Итан медленно выдохнул. Она улыбнулась. Продолжай: вдох – выдох, вдох – выдох.
Итан закрыл глаза. Чувствуя дыхание Эшли на своем лице, повиновался ее жестам, медленно вдыхая и выдыхая. Тело расслабилось и обрело легкость, с каждым вздохом сознание окатывала волна успокоения. В голове начал затихать шум, к которому он так привык, что уже перестал замечать: переживания, мысли о ее болезни, какие-то цифры и имена, увиденные на работе, – все отступало, уступая покою. И вдруг, будто электрический разряд в темноте, в сознании вспыхнула отчетливая, ослепляюще ясная мысль: все-таки был один способ добыть нужную сумму.
Для большинства жителей Пелоса небо выглядело голубым с медленно плывущими кучевыми облаками и оранжевым солнечным диском, двигающимся с востока на запад. Но это было иллюзией, отображаемой на внутренней стороне купола. Человеку ни к чему постоянно видеть настоящее небо: днем темно-синее со свинцовыми облаками и слабым просветом там, где находилось солнце; ночью – сплошная черная завеса без намека на мерцание звезд.