Кажется всего минуту, потому что не успеваю я дорассказать про Злату… устроившую истерику на тему: вопиющей ошибки в количестве напечатанных буклетов, как мама вдруг говорит:
– Кто он, Кир? Тот самый парень, из-за которого ты белугой выла год назад?
Пальцы стискиваю пачку риса, так сильно, что упаковка начинает трещать. Мгновенно опускаю на полку в шкафчике, избавляясь от многострадальной пачки прерывая скрип.
– С чего ты взяла, что…
Качает головой, губы снова поджимаются, но не от злости, скорее из-за досады. У меня от этого осадочек начинает кристаллизоваться.
– Вы из разных вселенных.
Слова пронизывают, зарождая болезненное ощущение. Сердце учащённо колотится, дыхание режет, а внутри растёт неприязнь, которую сложно сдерживать. Отвожу глаза, стараясь не показывать, как сильно ранят произнесённые слова, но злость словно щит вырастает, одновременно и спасая, и погребая под собой. Больше второе… конечно.
– Мам, нет. Я же сказала, что он друг Дины и …
– Не рассказывай мне, – устало машет рукой. – Просто запомни: разные. Не наша ягодка. Такой пусть дальше идёт.
Встаёт из-за стола и к дивану двигается, чтобы, взяв пульт от телевизора, выпрямиться и со всей строгостью добавить:
– Думай про учёбу, а мальчик этот, пусть по своим идёт. Не думай о нём.
Киваю. Я не хочу спорить и… и я не хочу о нём думать, но правда такова: не думать никогда не получалось. Как бы не заставляла себя, всё равно по кругу белкой.
Ох, мама, ничего ты не знаешь… Я с ним на самое дно опустилась и до небес поднималась, как не думать…
Мам, ну, как?
«Не трынди – дурында»
Скольжу взглядом по чёрным, выпуклым буквам на глянце пурпурной тетради. Возвращаюсь к самому началу, медленно изучая каждый завиток: вверх, вниз и снова по кругу. Каллиграфическая надпись, словно издеваясь, олицетворяет всё моё настоящее. Слова резонируют в голове, будто кто-то поставил зеркало, в котором отражаются страх, неуверенность и робкая надежда. Робкая настолько, что кажется прозрачной на фоне жирных соседей в моём спектре ощущений.
Я перестала читать романы, но они, каким-то волшебным образом продолжают влияют на окружающую среду… и от этого только хуже. Всё ещё очень хочется верить в красивую сказку – несмотря на всё взять и поверить.
За окном холодный октябрь срывает последние листья с почерневших деревьев, промозглый ветер находит маленькие щели в оконных рамах и не спрашивая пробирается внутрь аудитории. Наш институт – не стеклянный модерн, но и не трухлявая древность. Он вполне себе – добротная постройка середины прошлого века. Кирпичные стены, большие окна, высокие потолки. Мне нравиться тут учиться и, в общем, я не представляю себя где-то ещё.