За массивной дверью, окованной медными гвоздями, ей ударил в нос густой запах дешевых духов, табака и пряностей. Где-то в глубине здания смеялась женщина, звенели бокалы, кто-то небрежно перебирал клавиши расстроенного пианино. Люстры «Розы и Лилии» отливали бронзой, словно застывшие капли коньяка. Витражные окна, изображавшие нимф в виноградных лозах, бросали на стены сине-зеленые блики, превращая гостей в призраков. Воздух был густ от запахов жасминовых духов, сигарного дыма и чего-то кисловатого – страха, замаскированного под смех.
Вивиан шагнула в коридор, невольно сморщившись от смеси жасминовых духов и коньячного дыма, пропитавшей темные обшарпанные стены. Половицы под ее ногами издевательски скрипнули, но гул голосов заглушил предательский звук. Она двигалась медленно, стараясь не смотреть по сторонам. Ее цель была впереди.
За тяжелыми бархатными портьерами звучали приглушенные голоса. Один из них – низкий, напряженный:
– Вы понимаете, если это всплывет, последствия будут катастрофическими? – Голос дрожал, словно его обладатель находился на краю пропасти. – Я не могу позволить себе подобного риска!
Вивиан застыла. Сенатор Рэндольф. Его голос она узнала сразу. Человек, чей облик всегда был безупречен, а репутация – кристально чиста.
Но другой голос…
Низкий, ленивый, с оттенком холодной насмешки.
– Риск? – протянул он, растягивая слово, будто пробуя его на вкус. – О, сенатор, риск – это то, на чем строится этот город. Вопрос только в том, кто окажется умнее.
Вивиан задержала дыхание, прижимаясь к стене. Ей надо было слышать больше.
– Разумеется, – голос сенатора Рэндольфа дрогнул, но он быстро взял себя в руки. Он провел пальцами по безупречно завязанному галстуку и добавил, сдерживая раздражение: – Но если слухи просочатся…
– Они не просочатся. – Второй мужчина говорил спокойно, даже лениво, но в этом спокойствии таилась угроза. Он чуть откинулся назад, и огонек сигары на мгновение осветил его длинные пальцы. – Разве что кто-то проявит неосторожность.
Вивиан затаила дыхание. Кажется, ее сердце стучало так громко, что мужчины могли бы услышать.
Она слегка вытянулась, встав на цыпочки, пытаясь заглянуть сквозь узкую щель между портьерами. В полумраке дрожащих свечей вырисовывались силуэты нескольких мужчин, сидящих вокруг низкого стола. Ближе всех к ней находился один – высокий, безупречно одетый джентльмен. Даже в тусклом свете было видно, как ткань его костюма ложится безукоризненно, выдавая пошив, который могут позволить себе только избранные. В руке он небрежно держал сигару, и тонкие струйки дыма поднимались вверх, исчезая в полумраке. Его лицо скрывала тень, но темные волосы и уверенная, почти лениво-хищная манера держаться говорили о человеке, привыкшем диктовать условия.