Я улыбаюсь. Он так похож на меня в его возрасте – те же аргументы, та же гримаса.
– Корабль – это не просто «железка». Это уравнения, которые не дадут ему развалиться в атмосфере. Ты же не хочешь, чтобы твой голографический кораблик рассыпался, как вчера?
Он хмурится, но замолкает. За окном проплывают неоновые рекламы новых колониальных миссий: «Марс-2 ждёт первопроходцев!». На билборде – улыбающиеся лица в скафандрах. Ни намёка на то, что сорок процентов добровольцев первой волны сошли с дистанции из-за психологических тестов.
– А дед тоже знал математику? – неожиданно спрашивает сын.
– Конечно. Без неё в космосе – как без скафандра.
Я не говорю, что отец ненавидел цифры. Что мать смеялась, как он ночами корпел над расчётами, краснея от злости. «Гуманитарий, возомнивший себя героем» – так она говорила после его отлёта.
Школа встречает нас шумом детей и голосом робота-вахтёра на парковке: «Ученик Волков, опоздание – 2 минуты».
– Ладно, лети, – я поправляю ему воротник. – После уроков расскажу про дедову коллекцию минералов с Луны.
– Обещаешь?
– Обещаю.
Дверь машины закрывается за сыном, и на секунду в салоне воцаряется тишина. Только мягкий гул двигателя и далёкие голоса детей за окном. Я смотрю, как он бежит к школьному входу, поправляя рюкзак. Перед глазами всплывает образ из прошлого.
Мне двенадцать. Мать стоит в дверях, блокируя выход. В руках у неё конверт с золотой окантовкой – приглашение на открытие мемориальной доски в честь отца. Её пальцы сжимают бумагу так, что она мнётся.
– Ты никуда не пойдёшь, – говорит она. Голос ровный, но в нём дрожит что-то опасное. – Они хотят сделать из него героя. Но герои не бросают своих детей.
Я молчу. В голове крутятся обрывки её прошлых монологов: «Он бил меня», «Он ненавидел эту планету», «Он сбежал». Но я не помню. Всё, что осталось у меня – это несколько кадров: отец смеётся, подбрасывает меня в воздух, говорит что-то о звёздах. И ещё – запах его кожи, смешанный с металлом и чем-то чужим, космическим. Как будто он уже тогда был не совсем земным.
– Он не бросал, – бормочу я. – Он просто… улетел.
Мать резко бросает конверт на стол. – Улетел. Да. И даже не оглянулся.
Но я всё равно ушёл. Сбежал с последнего урока, пока учительница не видела. Бежал по улицам, на которых уже висели плакаты с его лицом – «Капитан Волков. Первый марсианский отряд».