Они с дедушкой шли вместе, но между ними не было привычной близости – только молчание и страх, скрываемые под строгими лицами.
– Мы должны быть сильными, – прошептал Авалдарон. – Ты не одна.
Лия не ответила. Она просто смотрела вперёд, туда, где не было ничего, кроме тёмных деревьев с первыми почками и таинственных теней.
Лес был будто замерший. Только лёгкий ветер колыхал верхушки ветвей, и в этом безмолвии шаги были слышны особенно отчётливо. Профессор Авалдарон и Лия уже не раз слышали, как кто-то ходит неподалёку. Но теперь – это было близко. Слишком близко.
Два силуэта появились из тумана между деревьями. Мужчины в тёмной одежде, с грязными руками и наколками, выцветшими, но всё ещё угрожающими. Один был с лысым черепом и злобной усмешкой, другой – с поволокой в глазах и ножом на поясе.
– Ну здравствуйте, – сказал один из них, глядя на Лию с таким видом, словно уже знал, чего хочет. – А что это мы тут делаем? Прячемся?
Профессор выступил вперёд.
– Нам нечего вам дать. Уходите.
– Ой-ой, какой важный дедуля, – протянул второй, доставая нож. – А ну-ка глянем, что у вас там есть. Деньги, еда, девка…
Он перевёл взгляд на Лию и облизнул губы.
Лия не отступила. Она стояла прямо, сжав кулаки, её сердце билось в груди, как пойманная птица. Светлые волосы выбились из капюшона, а в голубых глазах читалось напряжение, но не страх. Она видела таких раньше. Знала таких. И знала – нельзя показывать слабость.
– Убери глаза, – сказала она холодно. – И руки тоже.
– Гляди, гляди, злая пташка, – хмыкнул первый. – Сейчас мы её научим послушанию.
Он резко схватил её за запястье, и она, не думая, ударила – кулаком в челюсть. Быстро, резко. Он взвыл, отшатнулся, но тут же вцепился в неё с новой яростью.
– Тварь! – заорал он и повалил её на землю.
Лия отбивалась. Она царапалась, пиналась, кусалась – но они были сильнее. Один из них схватил её за волосы и дёрнул вниз, прижав к земле, другой начал стягивать с неё куртку, дыхание его пахло дешёвой самогонкой и тухлым мясом.
– НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ! – закричала она, из последних сил пытаясь вырваться.
– Тише-тише, крошка, – приговаривал один из них, и его руки были уже слишком близко.
Профессор уже был связан ремнём, его рот заткнули тряпкой. Он бился, пытался закричать, глаза его метались от ужаса и ярости. Но он был бессилен.