прислала за колдуньей крылатого змея. Я молчал, понимая, что она могла наложить на стражу возле ворот то же заклятие, что и на меня.
На следующий день отец созвал народ. Из окошка дворца мы видели, как люди поднимаются вверх по извилистой дороге и рассаживаются на скале. Отец сказал:
– Сегодня они пришли налегке, без скарба и малышей на плечах. Да, они прекрасно знают путь в цитадель. Когда об этом услышат паллантиды, над Гиметтом вновь поднимется дым. Ты только что с войны, готов ли ты к новой?
– Отец, я пришел сюда ради нее. – Он казался человеком, забывшим про отдых. – Лишь ты один, – продолжал я, – не лгал мне. Остальные потчевали меня детскими сказками, но ты оставил мне меч.
– И что же тебе наговорили? – спросил он.
Я рассказывал так, чтобы развеселить его; но он смотрел на меня долгим взором, заставившим меня заподозрить, что он еще скорбит о событиях недавней ночи.
– Ты правильно поступил, вверив меня попечению Посейдона. Он никогда не оставлял меня. И всегда отвечал, когда я звал.
Быстро взглянув на меня, он спросил:
– Как?
Я никому не рассказывал об этом, и сначала слова не шли с языка, но наконец я справился:
– Он говорит голосом моря.
– Да, – промолвил он, – это знак Эрехтейского рода. Я слышал его, когда зачинал тебя.
Я ожидал, но отец не стал рассказывать мне о том, были ли другие разы, поэтому я спросил:
– А как бывает с нами потом, в самом конце?
– Бог призывает нас на возвышенное место, – сказал отец, – и мы прыгаем вниз к нему. По собственной воле.
Он умолк, и мне показалось, что я всегда знал это.
– Так лучше, – проговорил я. – Не то что у землепоклонников. Муж должен уходить сам, а не подобно быку.
Люди теперь уже теснились друг к другу под нами; голоса их жужжали, словно пчелы, если повалить дерево с их дуплом, а запах их тел поднимался прямо к нам.
Отец сказал:
– Пора выходить.
Теперь, когда время пришло, руки мои прилипли к подлокотникам кресла. Пока отец говорил, я думал обо всех тех бесчисленных глазах, что будут смотреть на меня. Я люблю все делать самостоятельно, не по принуждению.
– Отец, – проговорил я, – а если они не поверят, что я твой сын? Они могут решить, что мы заключили сделку; я выступаю против паллантидов, чтобы стать наследником Афин.
Он отвечал одной из редких улыбок и положил руку мне на плечо: