Я распрямился, задыхаясь, в эти первые мгновения ничего не понимая и не ощущая. Потом припал к скале, и моя кровь прилипла к ней, словно птичий клей. Тут мне показалось, издалека я услышал восторженные крики спутников, и, хотя ноги едва держали меня, жизнь заново вспыхнула в моем теле. Я ощущал себя мужем, свершившим волю бога, – свободным, светлым и полным удачи.
Спутники рванулись вперед. И, забывшись, с воплями «Ай да мальчишка!» подбросили меня в воздух. Кличка эта более меня не волновала, но ссадины оказались болезненными. Заметив кровь, они немедленно опустили меня на землю, с криками требуя друг у друга масла, и, не найдя его, принялись обвинять друг друга в непредусмотрительности и браниться. Я сказал:
– Сойдет и свиной жир, – и тут услышал над собой голос на склоне:
– У меня найдется немного масла. Приветствую тебя.
Я увидел эллина, воина лет двадцати восьми. Светлые волосы его были расчесаны для охоты и завязаны в пучок; он стриг бороду и выбривал верхнюю губу; обращенный ко мне взгляд был ясен и бодр. Его сопровождали юноша с прочными – на кабана – копьями и ватага охотников. Я поблагодарил его и, вежливости ради, спросил, не Пиласа ли, сына Ниса, вижу перед собой, хотя заранее знал ответ – уже по его обличью.
– Да, – отвечал он, – и ты лишил меня добычи, парень, однако зрелище стоило того. Полагаю, ты и есть Керкион этого года, пришедший сюда через Истм?
Я сказал ему «да», и он посмотрел на меня не без печали, уже забытой мной в Элевсине. Ну а в отношении того, что он назвал меня парнем, не следует думать, что наследник эллинского царства станет обращаться как с равным с царьком, правящим всего только один год.
– Да, – отвечал я. – Перед тобой Керкион, но имя мое – Тесей. Я – эллин.
– Похоже на то, – проговорил он, глядя на поверженную свинью, и приказал своему копьеносцу умастить маслом мою спину. Передо мной был мой двоюродный брат, и я обрадовался, что он оказался благородным человеком.
Тем временем все обступили добычу, и я услышал, что кое-кто из моих поддразнивает мегарийцев. Подобное легкомыслие могло вызвать стычку между мужами, помнившими недавнюю вражду. Я приказал им прекратить, но парни были слишком возбуждены и довольны собой. И я уже собрался подойти к ним, когда Пилас сказал:
– Теперь вы вправе требовать награду от моего отца: быка и треножник.