Гранат. Стихи и малая проза - страница 2

Шрифт
Интервал
И нет меня, только то,
что сквозь меня проходит.
И нет меня, есть поток,
и нет потока, есть чаша,
и нет чаши, есть глоток,
и нет глотка.
Есть любовь.

Вода жизни

Мы перетекаем друг в друга:
соединенные ручьи и реки,
сливающиеся в мечте
о человеке
или в замысле божьем
о нем же.
Так чего же в нас больше,
если оторваться друг от друга невозможно?
Если любовь протекает сквозь нас,
и уже не разобрать,
чья струя сильней и чья волна
качает Землю, как мать,
уговаривая ее чуть-чуть поспать.
Мы перетекаем друг в друга, открывая сердце:
родники, ручьи, подземные воды,
буйные водопады, молчаливые озера
и широкие реки.
Мы сливаемся в мечте
о счастливом человеке.
Стоит только нам разорваться,
как трескается Земля
в попытке с орбиты сорваться.
А кто-то успел стать облаком
и дождем пролиться
на тех несоединенных,
чьи отчаянны лица.
И если родились без границ,
чего же злиться,
сливаемся и течем.
Значит, мысли божьей
суждено сбыться.

Звонарь

Не завидуй звонарю.
Он, конечно, ближе к Богу:
глас из рук его исходит,
тело вторит, дух звенит.
Но с высоких колоколен
различит с трудом земное —
он спускается, но все же
остается в вышине.
Он глядит, но слез не видит,
и улыбка, виновато
на лице его устроясь,
за ошибки извинит.
Он уйдет за утро, в вечер,
но не знает расписанья
звон, царящий в тишине.
Он уже не ощущает,
как обычно бьется сердце
у кого-то, кто, надеясь,
прикасается душой
к незатейливому платью,
чуть растерянной ухмылке,
к неожиданной обмолвке
и мозоли на руке.
Что споешь глухому сердцу,
ведь оно себе не служит,
только гласу поднебесья,
только звуку сфер могучих,
только звездной высоте.
Ты прости, круты ступени,
и легко сорваться с неба,
спутав облако и камень,
уходя как будто в дверь.

Не могу

Я не могу ходить строем,
не передвигаюсь маршем,
возможно, я стала толще,
а может, я стала старше.
Я не ношу, что стесняет,
не стесняюсь раздеться,
возможно, это от старости,
а может, уже от детства.
Можно оглохнуть от громкости,
от тишины предпочтительней.
Дело, конечно, не в возрасте,
подробности незначительной.
Дело, конечно, в скромности
или в высокомерии,
а может, дело в скорости,
отсутствии изменения.
Я не люблю шеренги,
шагаю вперед открыто,
пусть кто-то снимает пенки,
мне интересней корыто,
мне интересней пена,
шипит негашеная известь,
батрачество не избыто,
холуйство корчит от спеси.
А мне неудобно строем,
а мне неприятно маршем.
Следующая страница