Быт снова изменился. Теперь главной проблемой была нехватка воды и палящее солнце. Днем передвигались медленно, стараясь экономить силы, а ночи, хоть и приносили прохладу, были полны странных звуков – далекого воя пустынных хищников, шуршания змей и чего-то еще, неуловимого и тревожного, что заставляло часовых напряженно вглядываться в темноту.
Рорик оказался бесценным проводником в этих землях. Он знал, где можно найти скудные источники воды, как избегать зыбучих песков и как читать следы на выжженной земле. Его молчаливая компетентность вызывала уважение даже у Моргана, хотя тот по-прежнему держался настороженно. Напряжение между Алекс и Рориком сохранялось – столкновение двух лидеров, двух одиночек, вынужденных работать вместе. Но в их спорах и перепалках постепенно начало появляться нечто похожее на взаимопонимание, рожденное общими трудностями и общей целью.
Алекс все чаще ловила себя на том, что сравнивает Рорика с Арнгримом. Охотник был как дикий огонь – опасный, непредсказуемый, но притягивающий своей первобытной силой. Арнгрим же – как скала, надежный, верный, олицетворение спокойствия и чести. И ее сердце по-прежнему тянулось к этой скале, даже если разум подсказывал, что это безнадежно. Она видела, как Арнгрим сдержанно, но внимательно наблюдает за Рориком, как обменивается с ним короткими, деловыми фразами во время привалов. В его взгляде не было ревности, лишь спокойная оценка нового союзника. И эта его невозмутимость ранила Алекс больше, чем если бы он выказал хоть какое-то недовольство ее общением с охотником.
Каэлен, казалось, совершенно не замечал тягот пути. Он был поглощен своими картами и древними текстами, которые изучал при любом удобном случае. Его глаза лихорадочно блестели, когда он говорил о Письменах Заката, о знаниях, которые они могли бы получить. Его одержимость достигла такой степени, что он почти перестал есть и спать, и Алекс не раз замечала, как он что-то тихо шепчет себе под нос, глядя на Лунную Слезу или на черный осколок Рорика, который тот теперь всегда носил при себе.
Наконец, после многих дней изнурительного пути, они достигли Руин Шепота. Город, если его можно было так назвать, представлял собой печальное зрелище. Полузасыпанные песком строения из темного камня, разрушенные башни, площади, заросшие колючками. И тишина. Давящая, неестественная тишина, от которой звенело в ушах. Ветер, гулявший среди руин, действительно напоминал тихий, зловещий шепот, от которого по коже бежали мурашки.