Глава 33: Испытания Пути и Древние Стражи
Выдвинулись через три дня. Три дня лихорадочных сборов, споров и мрачных предчувствий. Погода, словно издеваясь, сменила ярость на затяжную, холодную морось, превратив дороги вокруг Кингсбриджа в вязкое месиво. Небольшой отряд – Алекс, Морган, Арнгрим, Каэлен и дюжина самых закаленных воинов Кингсбриджа и Нордхольма – двигался на север. Каждый шаг отдавался глухим стуком в сердцах тех, кто остался защищать город.
Путь был пыткой. Холодный ветер пронизывал до костей, а постоянный дождь выматывал и без того подавленное настроение. Ночи были еще хуже – дрожь земли, которую теперь ощущали почти постоянно, не давала уснуть, а редкие привалы омрачались воем волков, звучавшим как-то особенно злобно, и тревожными докладами разведчиков о странных тенях на границе видимости.
Напряжение в отряде росло. Воины, привыкшие к четким приказам и понятным врагам, с недоверием косились на Каэлена. Его тихие речи о «силовых линиях» и «энергетических узлах» звучали для них как бред сумасшедшего. Даже Морган, обычно сдержанный, несколько раз вступал с ученым в резкие перепалки, когда очередная «древняя тропа», указанная Каэленом, приводила их в непролазную трясину или к обрушенному мосту.
«Ты уверен, что твои каракули не ведут нас прямиком в пасть к этому твоему Спящему, ученый?» – прорычал он однажды вечером, когда им пришлось делать крюк в полдня из-за обвала, перекрывшего ущелье.
Каэлен лишь бледнел, но упрямо твердил: «Карты не лгут, лорд Морган. Древние пути изменчивы, как и сама земля. Особенно сейчас, когда Спящий шевелится».
Алекс, несмотря на собственную усталость и растущее беспокойство, старалась пресекать эти конфликты. Ей тоже было не по себе от теорий Каэлена, но он был их единственной ниточкой. «Хватит, Морган. У нас нет других проводников. Если есть идеи получше – выкладывай. Нет? Тогда шагаем дальше». Ее резкий тон обычно действовал отрезвляюще.
На десятый день пути, когда силы были уже на исходе, а нервы натянуты до предела, они вышли к цели. Перед ними, среди низкорослых, скрюченных деревьев и покрытых мхом валунов, возвышались руины. Это не были величественные развалины замка или города. Скорее, остатки какого-то древнего святилища – несколько полуразрушенных каменных арок, грубо отесанные столбы, испещренные выветренными символами, и в центре – большой, плоский алтарный камень, расколотый надвое. Воздух здесь был тяжелым, насыщенным странной, почти осязаемой энергией. И тишина. Мертвая, давящая тишина, нарушаемая лишь шелестом дождя.