Однажды ночью, укрывшись в полуразрушенной дозорной башне, он увидел вдалеке зарево. Не огонь костра или факелов. Это было странное, пульсирующее свечение, поднимавшееся из-за горизонта со стороны Города Погребенных Тайн. И вместе с ним донесся едва слышный, но всепроникающий гул, от которого вибрировала сама земля.
Рорик стиснул зубы. Что бы ни происходило там, на юге, оно набирало силу. И он должен был добраться туда раньше, чем станет слишком поздно. Его одинокая охота превращалась в гонку со временем против врага, чью мощь он только начинал осознавать. Имя «Зорак», названное старухой, все чаще всплывало в его мыслях. Если этот бандит действительно объединился с пробуждающейся тьмой, он мог стать серьезной проблемой на пути к главной цели.
Глава 35: Цена Знаний и Побег на Волоске
Следующий отрезок пути лежал через так называемый Замерзший Лабиринт – сеть узких, извилистых ущелий, прорезанных в леднике, который сползал с северных склонов Ледяных Пиков. Ярл Бьорн снабдил их не только парой десятков своих самых выносливых воинов-нордхольмцев, но и теплыми мехами, специальными ледорубами и снегоступами. Без этого снаряжения они бы не продержались и дня.
Мир вокруг превратился в царство льда и ветра. Солнце, если и показывалось, то лишь как тусклое, безжизненное пятно на сером, затянутом тучами небе. Дни сливались в монотонную череду усилий: многочасовые переходы по скользким тропам, где один неверный шаг мог стоить жизни; пронзительный, режущий лицо ветер, от которого не спасали даже плотно намотанные шарфы; и постоянный, изматывающий холод, пробирающий до самых костей.
Их быт стал суровым и примитивным. Вечерами, если удавалось найти укрытие от ветра – неглубокую пещеру или хотя бы нависающий ледяной карниз, – они разбивали лагерь. Нордхольмцы, привычные к таким условиям, быстро разводили небольшой, жаркий костер из просмоленных веток, которые несли с собой. Ели скудную пищу: вяленое мясо, твердое, как камень, которое приходилось размачивать в горячей воде или просто грызть, рискуя зубами; сухари и иногда, если везло с охотой одному из нордхольмских следопытов, кусок полусырого, обжаренного на огне мяса какого-нибудь горного козла. Спали, завернувшись в меха и прижавшись друг к другу для тепла, по очереди неся караул. Даже Алекс, привыкшая к лишениям уличной жизни, находила этот холод почти невыносимым. Зубы стучали, конечности немели, а каждый вдох обжигал легкие.