Шёл 1992 год, май. Брюссель утопал в зелени цветущих каштанов, а японские вишни уже сбрасывали свои розовые цветы. Улыбка влюбленного мужчины, неожиданно вошедшего в мою жизнь, пьянила меня не меньше, чем благоухание весенней природы. Казалось, что небеса разверзлись и ангелы радуются: они обещают земное счастье после долгих страданий. В тот майский день мы венчались. Хор пел наверху, в том самом месте, где когда-то висели знамена Императорской и Белой армии. Батюшка Николай, осеняя нас крестным знамением, подал нам два обручальных кольца. Короны, венчающие влюбленных, медленно опускались над нашими головами, символизируя, что Бог увенчал нас, требуя верности и любви. И слова священника, обращённые к Богу: «Благослови этот брак и даруй рабам Твоим жизнь мирную, долгую, целомудрие и любовь друг к другу», звучали в унисон с ангельскими голосами хора.
Собор был заполнен родственниками и друзьями, горели свечи, и запах тающего воска наполнял воздух. Вокруг были цветы, а на улице, под лучами майского солнца, устремляла к небу свои тонкие ветви совсем юная березка – она напоминала о далекой родине. Отныне моя родина была и здесь, но эту новую родину нужно было сначала понять, а потом полюбить. И вот в тот самый майский день всё обещало счастье – простое женское счастье, которое может принести брак по любви. Опять по любви… Опять была надежда, что вот именно на этот раз всё будет иначе. Тогда я еще не понимала, что «иначе» просто так не бывает.
Венчание, огромные свечи, символизирующие благодарность Судьбе, не могли изменить то, что требует не внешних ритуалов, а внутреннего осмысления.Осмысление собственных слабостей, осознание того, что мужчина тоже заблуждается в своем стремлении к счастью, что он, как и женщина, пребывает в иллюзиях… Всё это предстояло познать. Женщина дает обет верности мужчине, а мужчина – женщине; священник соединяет их перед божественным оком. Будут ли они верны друг другу? Становится ли любовь реальностью, которая живёт внутри нас? И вот тут я вспомнила слова мудрой женщины – француженки Анник де Сузенель. Она впервые заговорила о женственности, но женственности не внешней, а внутренней. По её мнению, каждый человек имеет в себе женское начало – сострадание, милосердие к ближнему. Она трактует Библию в мистической перспективе, утверждая, что человеческая душа – это невеста, готовящаяся к небесному супружеству. И вот произведение Микеланджело, «Оплакивание Христа», или «Пьета», – это не только образ матери, оплакивающей своего сына, но и символ женского милосердия, глубокой любви с большой буквы.