– Ты будешь жить, – Анна повторяла это как мантру, натирая дочери спину мазью с запахом ментола.
– Ты же не Бог, – огрызнулась Лиза, и мать замерла, словно девочка выстрелила ей в грудь.
Лиза разворачивает листок, найденный под кроватью. Это рисунок: девочка с крыльями, склеенными из бинтов. В углу детским почерком: «Когда я вырасту, я улечу туда, где нет боли». Рисунок был нарисован ею за год до диагноза.
Глава 2: «Химия и марионетки»
Химиотерапия оказалась похожей на игру в русскую рулетку с телом. Капельницы впивались в вены Лизы, как щупальца медузы, а воздух в палате густел от запаха йода и детского крема, которым Анна мазала ей потрескавшиеся ладони. За окном шел дождь. Капли стучали по подоконнику, словно торопливые медсестры.
Лиза сидела на кровати, обхватив колени. На полу лежали пряди ее волос – темные, вьющиеся, как те ленты, что она когда-то вплетала в косы. Мать пыталась собрать их в пакет, но они цеплялись за шершавый линолеум, будто не желая покидать хозяйку.
– Смотри, как паук плетет паутину, – кивнула Лиза на капельницу, где жидкость медленно сползала по трубке.
– Не говори глупостей, – бросила Анна, но голос дрогнул.
В палату вошла новая пациентка – девочка лет семи с куклой в платье из марли.
– Тебя тоже съедают изнутри? – спросила она Лизу, усаживаясь на соседнюю кровать.
– Тише, Катя! – всплеснула руками ее мать, но Лиза усмехнулась:
– Да. Но я, наверное, невкусная.
Анна резко встала, задев стул:
– Вам нельзя здесь! Вы… вы пугаете ее!
– Мама, я уже не боюсь, – Лиза потянулась к Кате. – Хочешь, научу рисовать крылья?
– «Ты даже не пытаешься!» – Анна швырнула в стену пузырек с таблетками, когда Лиза отказалась глотать очередную горсть. Стекло разлетелось на осколки, похожие на слезы.
– «Может, я и не должна», – ответила девочка, глядя, как мать, сгорбившись, собирает их голыми руками.
Лиза начала вести дневник на обрывках больничных бланков. «Если бы рак был существом, я бы назвала его Марта. Она злая, но одинокая. Может, мы просто не подружились?» Анна, обнаружив записи, разорвала их со словами: «Ты обязана ненавидеть эту гадость!» Но ночью склеивала скотчем, плача в туалете.
Катя подарила Лизе куклу. «Она тоже больная, – шепнула девочка. – Видишь, у нее ножки ниточками пришиты?» Лиза оторвала кукле голову, набила ватой из марли и приделала крылья из рентгеновской пленки. «Теперь она умеет летать», – сказала она Кате, а та заплакала.