После гулянки
Клавдий едет в Остию, а Мессалина с Силием закатывают роскошную, разгульную свадьбу. Император узнал – разозлился: ладно брак, а пирушка зачем? Что празднуют, а? Шутом его выставляют. Тут вдобавок императору доносят: новый муж Мессалины метит на его место. Это бунт, соображает Клавдий; пора действовать. У верного слуги Нарцисса готов план.
Нарцисс везет императора в богатый дом Гая Силия, а в доме том – до боли знакомый интерьер. Это Мессалина умыкнула прямо из дворца дорогие Клавдию вещи, что украшали покои его отца и деда, в подарок Силию. Императору неловко, даже стыдно: поглумилась над ним парочка. Ну хватит.
…Праздник сбора винограда удался на славу. Как идет Мессалине наряд вакханки; да и Силий, увитый плющом, бесподобно хорош. Разнузданные шутки, непристойные куплеты. Они не знают – это их последний пир.
Силия хватают. Он не молит о пощаде, просит скорее его казнить; волю приговоренного исполняют. Клавдий приказывает убить прочих любовников Мессалины. А что она сама? Под ней земля горит.
Распутная императрица удирает из Рима в тележке садовника; вперед, к садам Лукулла! По другой версии ее поймали в городе и отправили в сады под надзор матери. Ждать приговора.
Искупление грехов
Благоуханные аллеи для нее теперь не лучше темницы. Что делать? Мессалина шлет к Клавдию их детей, Октавию и Британника: глядишь, разжалобят отца, вымолят ей прощение. Весталка Вибидия тоже вызвалась помочь. Сына и дочь к Клавдию не пустили; весталка прорвалась. Она заявила императору, что Мессалину оклеветали – вы только примите ее, выслушайте и все поймете. Клавдий не успевает кивнуть – слуга Нарцисс бросает Вибидии: виновную примут. Позже.
Весталка спешит в Лукулловы сады – делиться новостью; Мессалина приободряется. За ужином Клавдий вспоминает про жену, велит привести к нему «паскудную суку» завтра утром. Нарцисс начеку: если император как обычно размякнет от сладких речей бывалой развратницы, ему, Нарциссу, конец. Пока Клавдий пирует, слуга от его имени отправляет двух исполнителей в Лукулловы сады; приказ – прикончить Мессалину.
Ее мать Домиция Лепида, одна из самых знатных римлянок, при виде посланцев из дворца понимает – слов утешения для беспутной дочери у нее больше нет. «Твоя жизнь кончена, – говорит она Мессалине, –