Через двадцать минут машина высадила его у здания милиции на Петровке.
Лейтенант Горячев оказался серьезным молодым человеком, который встретил Буторина в кабинете крепким рукопожатием и пригласил присаживаться рядом с его столом. Старясь не выглядеть слишком любопытным, Буторин все же с интересом стал рассматривать оперативника уголовного розыска. Парню лет двадцать пять, но что-то непохоже, что он провел военные годы в теплом кабинете. Военная гимнастерка под серым пиджаком была из офицерской ткани, а над правым карманом мелькнули, когда Горячев поднимал руку, две нашивки за ранения. Желтая и красная. Фронтовик, да еще с тяжелым ранением. И шрам на щеке от уха до скулы. И два пальца на левой руке, мизинец и безымянный, полностью не разгибаются.
Обратив внимание, что его гость осматривается в кабинете, Горячев развел руками.
– Нас тут трое в этом кабинете работают. Ребята сейчас в городе – кто на выезде, кто опрашивает свидетелей. Иногда лучше не приглашать свидетелей в кабинет. Давит на них казенная обстановка.
– На меня не давит, – улыбнулся Буторин. – Так что там у вас по этому ограблению? Потерпевший выжил?
– Нет, его не довезли даже до больницы. Я вас искал, товарищ майор госбезопасности, потому что вы в тот момент были на улице и могли видеть кого-то, могли видеть убийцу, еще не зная, кто он. Нам важны любые приметы, любая подсказка, любые ваши показания как возможного свидетеля.
– Так значит, эксперты подтвердили, что это убийство? – нахмурился Буторин, который вспомнил того самого человека, у которого спрашивал огоньку.
– Да, удар, скорее всего, был нанесен тем самым кирпичом, который лежал рядом с телом. Других телесных повреждений при вскрытии не обнаружили. Как и документов или других личных вещей. Судя по всему, человека после удара усадили на землю спиной к стене и старательно обыскали.
– Я так и понял еще тогда, ночью, – заметил Буторин. – Ну а что касается подозреваемых, то незадолго до этого я действительно окликнул на улице человека. Хотел попросить прикурить. И шел он с той стороны, где произошло нападение на этого неизвестного.
И Буторин стал описывать того человека, восстанавливая в памяти промелькнувший в полутьме образ. А ведь он просто не обратил особого внимания на того человека, да и кто бы обратил в подобной ситуации. Разве можно предугадать, что через пятьдесят метров тебе встретится тяжело раненный человек. Что-то еще в нем было такое… запоминающееся, но что… Дождавшись, когда лейтенант закончит записывать его показания, Буторин спросил: