В ответ собеседница лишь тяжело вздохнула и бросила трубку, оставляя девушку наедине с оглушающей тишиной. Каждая секунда бездействия для неё тянулась вечностью, накаляя нервы до полного истощения: ожидание – самый изощрённый вид пыток.
Стены сдавливали девушку со всех сторон, укоризненно напоминая о её вине. Для неё мир сузился до всего двух контрольных точек: входной проем, который стал последним оплотом надежды, и бездыханное тело, чей цвет кожи все больше походил на стены церкви. В голове бушевала паника: мыслей не было, чувств тоже; а на губах все ещё ощущался сладкий металлический привкус. Ноги не слушались своего владельца – она беспомощно сползла на ступени, обессиленно прикрыв глаза. Пальцы злобно вцепились в волосы цвета черного шоколада, пачкая их в красной вязкой жидкости. Как бы ей хотелось, чтоб всего того, что сейчас произошло, не было. Как бы она хотела вычеркнуть этот вечер, который с небывалым наслаждением так же принес ужас и скорбь.
– Азарья, тебе несказанно повезло, что сегодня здесь нет ночных выставок, – бархатный женский голос отразился от стен, разделяя момент со звонким стуком каблуков, – иначе у Шабаша было бы много работы.
Однако, её язвительный настрой быстро сменился шоком. От увиденного девушка потеряла дар речи: пятна крови, разбавленные слезами на испуганном лице, мертвенно бледный юноша, лежащий у креста. Не задавая лишних вопросов, она подбежала к телу, обследуя шею и проверяя зрачки.
– Твою мать, да чтоб тебя… – выругалась девушка и, наклонившись ближе к юноше, начала нашептывать что-то над ним, вырисовывая на его теле пальцем различные узоры.
В это время виновница ситуации молча наблюдала за ними. Она боялась даже вздохнуть, лишь бы не помешать своим присутствием. Она внимательно следила за каждым действием девушки: её бледные руки бережно и крепко держали тело юноши, с алых губ срывались тихие фразы на мёртвом языке.
Азарья не знала, сколько прошло времени, но в следующее мгновение на неё уставилась пара тёмных глаз, серьёзный взгляд которых не предвещал ничего хорошего.
– Несём его домой, сейчас же, – девушка поднялась с колен, устало поправив растрепанные рыжие локоны. – Нам предстоит очень серьёзный и крайне неприятный разговор. Но в первую очередь ты умоешься, потому что в таком виде ты меня ещё больше раздражаешь.