Тогда Андрей быстро отвернулся и с видом опытного пловца устремился вперед. Совладав с купальником, я легла на воду и последовала за Андреем. Стихия – любая стихия – завораживала меня своей переменчивостью. Хоть мы, люди, иногда и высокомерно заблуждались, будто можем заточить воду в берега или покорить воздух, это всегда было опрометчиво. Сегодня же казавшаяся тревожной и опасной при обзоре сверху вода ласкала меня, холодя пропитанное солнцем тело. Правда, когда мы доплыли до острова, я совершенно выбилась из сил. А ведь еще предстоял обратный путь.
Мужчина, которого мы видели с берега, оказался предусмотрительным: он плыл к берегу, сидя в надувной лодке, которую мы не заметили с обрыва. Мы же возомнили себя лучшими пловцами на деревне. Теперь, с ужасом глядя на расстояние, которое предстояло преодолеть, чтобы вернуться на берег, мы в первый раз прикоснулись друг к другу.
Я уткнулась Андрею в плечо, издав притворный горестный вопль, а он приобнял меня за талию и подтолкнул обратно в воду. Нельзя так делать – нельзя в первый раз трогать друга друга, если вас не разделяет хотя бы один слой одежды. Почувствовав его руку на своей мокрой пояснице, я мигом представила, как она спускается ниже, – и, судя по напряжению в кисти, Андрей прилагал усилие, чтобы это не произошло на самом деле. Запала изображать пловцов не осталось: обратно мы плыли медленно, и между нами завязался легкий разговор.
Какими бы разными мы ни были в юности, детство у нас было одно на двоих – пусть и с разницей в 10 лет. Мы каждое лето проводили на даче с бабушками, учились кататься на велосипедах по одним дорожкам, бегали за мороженым в один магазин и купались в одних озерах. Воспоминания объединили нас, и на берег мы выбрались если не лучшими друзьями, то хорошими приятелями. Совместный подъем по скользким глиняным ступеням сплотил нас еще сильнее, и если мне казалось, что ноги сейчас откажут, то томительное чувство внизу живота только набирало силу.
Я досадливо отмахнулась. Конечно, скучая в этом эдемском саду, я с любопытством обнаружила, что недосягаемый когда-то мужчина легко может стать моим. Флер набоковской «Лолиты», желание почувствовать себя развращенной маленькой девочкой, имеющей власть над мужчиной старше, наши полуголые тела, близость к природе – всё способствовало тому, чтобы захотеть продолжения. Мы шли обратно, продолжая болтать, но чем ближе подходили к дому, тем более вялым становился разговор.