Никанор улыбнулся. А после продолжил диалог:
– Действительно, сколько лет прошло с последней встречи?
– Четыре года. – ответил Иосиф с нотой обиды в голосе, которую можно услышать только если прислушаться.
– Ну? Ну а жизнь как? Твои репортажи и статьи все больше набирают обороты. Видел последнюю тобой написанную статью, весьма страшная ситуация.
Иосиф равнодушно улыбнулся собеседнику.
– Страшно. Страшно наблюдать за мертвыми телами и погибающими людьми, буквально просящими о помощи.
– Сколько людей погибло? – спросил тихим и сожалеющим голосом Никанор.
– Двадцать семь человек, – Яковлев с отчаянием опустил глаза на землю, стараясь показать свою жалость к погибшим.
Никанор глубоко вздохнул. Двое мужчин вновь замолчали. После очередной молчаливой паузы, Абрамов оптимистично и гладко перешел на другую тему:
– Слушай… не хочешь завтра встретиться в «Европейской обители» Хороший ресторан с японской кухней. Приглашаю тебя. Сядем, поговорим о жизни за дружеским столом. Я как раз пригласил туда наших с тобой однокурсников. Тебе было бы неинтересно посмотреть на то, как изменились знакомые тебе люди?
Иосиф задумался, подставив руку к подбородку, смотря на пол.
– Хм… почему бы нет? Вполне можно.
Хоть Яковлев и не очень-то любил собираться компанией, он все же согласился, напоминая самому себе о своем завтрашнем законном выходном. Парень радостно посмотрел на своего «товарища».
– Тогда все в силе! Будем ждать тебя в восьмом часу вечера, – обрадовался Никанор, закрыв глаза и щелкнув двумя пальцами правой руки.
– Договорились! – Иосиф почти искренне улыбнулся, но что-то ему мешало быть полностью искренним с Абрамовым.
– До встречи.
Товарищи пожали друг другу руки, еще раз улыбнулись, а после разошлись. Иосиф направился домой.
Идя домой, Иосиф думал только о завтрашнем дружеском застолье, если его так можно было назвать. Для парня это было неожиданным приглашением, а также спонтанным решением, о котором он долго не думал. Но помимо этого Иосиф вспоминал свою обиду на Никанора, а после задавался вопросом: «Почему вообще он согласился на эту встречу однокурсников?» Сам Яковлев не знал ответа на вопрос, он будто был заложником своих же действий и мыслей.
Войдя к себе домой, Иосиф, наполненный мыслями о завтрашнем дне и впечатлениями сегодняшнего, сам не заметил, как уже лежал в кровати. Спустя полчаса парень уснул, будто оставив все впечатления и мысли в стороне. Но можно ли было сказать, что сегодня Иосиф говорил и грустил искренне? На самом деле ему было абсолютно все равно на происходящее за последние дни. Даже когда Яковлев находился с собой наедине, он грустил неискренне, только лишь ради того, чтобы не показать самому же себе свою настоящую, порой жестокую личность, из-за которой происходила внутренняя борьба с самим собой.