М-да, не мастер я художественного свиста.
Постепенно вызрела иная мыслишка – а не пойти ли мне в народ? Проще говоря, не сходить ли к Разуваеву? Бывший доцент работал ныне в городской администрации заведующим отделом образования, и хотя наука была ему уже не нужна, но косвенное отношение к ней в силу должности имел. Тем более что нашу агломерацию заметили в загранично-небесных сферах, вероятнее всего, в первый и последний раз. Так что шанс для города и отдела образования, в том числе был налицо. А вдруг мы толканем такие идеи, что наш даунтаун станет духовной столицей, вроде Гейдельберга или Кембриджа?
Зазвонил телефон. Я поднял трубку.
– Привет, это Разуваев беспокоит.
– А-а, здравствуй, Иван. Легок на поминках. Как раз о тебе вспоминал.
– То-то у меня в носу свербит. Слушай, я в курсе насчет гранта.
– Хорошо. Это тебе по штату положено.
– Верно. Но звоню не как чиновник. Вопросик у меня. Как с идеями? На какую тему реферат писать будешь?
– Ответ простой. Идей нет!
– Счастливый ты. А мне надо грант пристроить.
– А разве в нашем городе талантов нет?
– Талантов у нас до хрена и еще метр сверху. Она проблема: толку о них нет. Все усилия в газообразование уходит.
Я сочувственно промолчал. Помолчал и Разуваев. Потом сказал с деланной небрежностью в голосе.
– Слушай. Осталась у меня одна работа с младых невинных времен. Лежит, пылится, пропадает. Ни времени, ни желания возиться с ней у меня нет. Возьми, почитай. Понравится, тисни от своего имени. Получишь грант – в ресторан сводишь.
«Слава Ангелу! Его перст!»
– Согласен. Готов прибыть хоть сейчас.
– Жду.
С Иваном Разуваемым мы пришли на кафедру в один год. Оба зеленые, малознающие недавние выпускники университета. Старше студентов (и студенток) всего на несколько лет. На кафедре же, наоборот, из молодежи были я, он и Эльза. Вот и сдружились. Я с Эльзой, как с женщиной, а с Иваном, как с ровесником, имеющим общий интерес. Иван охотно лез в науку. Причем в специфическую. Ради нее вскоре перешел на кафедру философии и защищался по их линии. Хотел даже на докторскую замахнуться. Потом в лихие годы, когда отменили социалистическую уравниловку и перешли к распределению по капиталу – преподаватели стали получать гроши, а пацаны ездить на иномарках и жить, как докторам не снились – остыл к науке и ушел. Может, и не ушел бы как я, но жена и двое детей обязывали к перемене статуса. Супруга, кстати, и открыла дверь.