Вела подцепила доски, и они легко поддались, открывая небольшую нишу. Она запустила руку в нее, пошарила, нащупав небольшой сверток, и достала его. Развернула ткань, принявшись рассматривать странные предметы на ней. Искусно сделанный кинжал, небольшая баночка, мешочек с разными камнями, большое серое перо с яркими голубыми пятнами.
– Что это? – спросила Вела, указывая на баночку – самый странный предмет из набора.
– О-о-о, – протянул чертенок, – это, моя дорогая ведьма, то, за чем мы пришли. Ведьмина мазь.
Вела открыла баночку, поднесла к носу. Прогорклый жир с примесью каких-то трав – пахло отвратительно. Она закрыла ее и поставила обратно.
– Из чего она?
– Тебе лучше не знать, – ехидно улыбнулся Афоня, – но сама ты ее делать откажешься, это я тебе точно могу сказать. – Он осмотрел предметы, нахмурился. – Здесь не все. Была у Лады еще одна дивная вещица…
Он сунул голову в нишу, пошарил в ней руками. Послышался разочарованный вздох.
– Нет его!
– Чего нет?
– Зеркальца! Серебряное зеркальце, которое мы для крадников использовали!
Он нырнул в нишу снова, чтобы еще раз все проверить, но, так ничего и не обнаружив, вылез.
– Не это ищешь? – раздался голос из угла, и что-то блеснуло, отражая солнечные лучи.
– Ты! – кинулся чертенок к неизвестному. – Украл его!
Вор рассмеялся и, не успел черт добраться до него, исчез. Воришка появился снова недалеко от кровати, и теперь Вела смогла разглядеть маленького лохматого человечка. Домовой. Вела много слышала о домовых, так что узнать его не составило труда.
– Не украл, – сказал Домовой, – хозяйка, когда захворала, доставала его, чтобы остатки здоровья ворованного взять. Только ей это не помогло, конечно. Спрятать его обратно она уже не успела. А что в доме осталось – то мое уже.
– И что ж ты с зеркальцем делаешь? – недовольно пробурчал черт, прожигая Домового злым взглядом.
– А я любуюсь! – счастливо улыбнулся он, поднося зеркальце к лицу, и Вела не сдержала смешок. – Ну до чего хорош!
Вела слушала их разговор, но сама не вмешивалась. Она не знала даже, для чего то зеркальце нужно, и зачем его у Домового забирать – пусть бы любовался вволю.
– Отдавай его, – черт скрестил руки на груди.
– Не-а, – помотал головой Домовой, и чертенок бросился на него, но Домовой снова испарился, так что черт схватил руками лишь пустоту.