Расслабляющая лень:
Целый день сидел я дома,
Как разбитый старый пень.
Это всё – моя простуда,
Древнерусская хандра:
Ожидать, что будет чудо,
Там, где жить давно пора.
2000 год.
Посреди чернеющей равнины…
Посреди чернеющей равнины
Выписал сентябрьский мороз
Ранние осенние картины -
Золотые проседи берёз…
Словно свечки, тают на рассвете,
На закате тлеют, как угли,
Эти нестареющие дети
Щедрой на художества Земли…
2000 год.
Кружился мартовский снежок…
Кружился мартовский снежок,
И во дворе играли дети,
И дядя Ваня мусор жёг,
И день был радостен и светел.
И в серебре лучей весны,
Казалось, не было печали,
И на отшибе две сосны
Вечно-зелёные молчали.
~2000 год.
Я побреюсь…
Я побреюсь, я побреюсь, я побреюсь
Для чего-то там, быть может, ввечеру…
Я надеюсь, я надеюсь, я надеюсь,
Что назавтра я, конечно, не помру…
Я скончаюсь, я скончаюсь, я скончаюсь
Лишь тогда, когда успею сделать всё…
Не прощаюсь, не прощаюсь, не прощаюсь,-
Говорю Вам: "До свидания!" ещё…
Ах, успеть бы, ах, успеть бы, ах, успеть бы
Спеть последнюю мелодию свою…
Не уметь бы, не уметь бы, не уметь бы
Слышать песни, прозвучавшие в Раю…
Но я слышу, но я слышу, но я слышу…
И ЛЮБОВЬ ко мне является во снах…
Что я вижу, что я вижу, что я вижу?..
Ту же злобу, ту же месть и тот же страх…
И не деться, и не деться, и не деться
Никуда от этих грязных передряг…
Будь же детство, будь же детство, будь же детство -
Наш спасительный предсмертный верный шаг…
2000 год.
Оправдание необходимого зла…
Моцарту завидую, представь себе, мой друг:
Был Сальери недругом прекрасным,
Взял и сделал Моцарту искусственный каюк
Злодеянием своим ужасным.
Жалко всем нам Моцарта: хороший был чувак,
Ненависть питаем мы к Сальери,-
Ну, а что вы скажете, коль было б всё не так,
А вот так, как в этой вот премьере.
Предположим, Моцарт бы дожил бы лет до ста,
Всё бы сочинял в своёй манере…
Он бы был не гений,– эта истина проста,
Потому-что где тогда Сальери.
Там, где гениальность, всё сплетается в клубок:
И добро, и зло тогда едины,-
Даже Пушкин был бы не святой, а дурачок,
Если б избежал своей кончины.
Если бы Есенин, Маяковский или Блок,
Или остальные иже с ними,
Чуть засомневавшись, пропустили бы свой срок,-
Мы бы с вами были бы другими.
Не было бы зла бы, мы не знали бы добра,
Были бы ошибки в партитуре,
И под наше дружное вчерашнее ура
Ленин запретил бы всех в натуре.