– Не трогай меня.
– Слышь, он командует! – Петька встаёт, и Слава замечает, как тот прихрамывает (последствие пули, застрявшей в бедре во время уличной разборки). – Ты знаешь, что с крысами делают?
Один из парней бросает в Славу камень. Тот пролетает мимо, разбивая окно на втором этаже. Из подъезда доносится крик: «Ублюдки! Опять стекло!»
– Драться будешь или сбежишь? – Петька расстёгивает куртку, показывая рукоять финки.
Слава, не раздумывая, бьёт его головой в живот. Они падают в грязь, перемешанную с битым стеклом. Петька хохочет, пытаясь придушить его, но Слава кусает его за руку, чувствуя на языке вкус крови и дешёвого одеколона «Красная Москва».
– Стоп! – неожиданно командует Петька, отталкивая его. – Ты… огонь. – Он достаёт из кармана смятую пачку «Казбека». – Держи. За характер.
Цирк на Цветном бульваре.
1954 год. Слава пробирается за кулисы цирка, притворившись сыном рабочего сцены. Воздух пропитан запахом конского навоза и грима. Над головой – сетка с фонарями, бросающими жёлтые пятна на арену.
Его внимание приковывает гимнастка в пайетковом костюме. Она кружится на трапеции, как серебряная рыбка в мутной воде. Когда она делает сальто, толпа ахает. Слава замечает, как тренер, мужчина с усами, как у Будённого, щиплет её за бедро, когда она спускается.
– Возьмите меня – Слава подходит к нему, стирая кровь с колена.
– Ты? – тренер усмехается. – Ты даже подтянуться не можешь.
– Могу. – Слава хватается за перекладину. Его худые руки дрожат, но он делает пять рывков, пока пальцы не разжимаются сами.
На следующее утро он стоит под куполом. Высота 15 метров. Верёвки скрипят, как кости старика. Внизу – манеж, усыпанный опилками, похожими на мёртвых жуков.
Первый прыжок. Второй. На третьем сальто ладони соскальзывают с перекладины. Падение. Удар головой о край страховочной сетки.
Галлюцинации:
– Голос отца: «Сдохни тихо, щенок!»
– Тень Монгола (ещё незнакомого): «Встань. Ты будешь королём теней».
– Лицо Гали: «Зачем ты такой?»
Диагноз
Больница им. Кащенко. Стены цвета горохового супа. В палате – кричащая женщина, завёрнутая в смирительную рубашку, и старик, рисующий углём на стене кресты.
Психиатр, доктор Лурье, в очках с толстыми стёклами, тычет карандашом в грудную клетку Славы:
– Слышишь голоса?
– Нет. – Слава смотрит в окно, где ворона клюёт дохлую крысу.