Но как это часто бывает, жизнь имеет свои планы.
Прошло несколько лет, и Валерия Ильинична заметила, что мальчик её не слушает. Не интересует его мир металла, не завораживает звук работающих двигателей, не тянет его к чертежам и расчетам. Его манил другой мир, мир, который она не понимала.
Однажды, когда Гаврила было лет двенадцать, он пришёл к ней на дачу с невероятной гордостью в глазах и с ржавым, покрытым зелёной коррозией якорем, который он выкопал из земли в саду. Это был старинный адмиралтейский якорь, датируемый петровской эпохой. Гаврила с восторгом рассказывал, как его нашёл, как скопал его почти целиком, и как сам восстановил, пусть и не идеально, но с любовью и интересом. Для Валерии Ильиничны это было странным и даже пугающим. Она не понимала, как могло его так увлечь то, что было столь далёким от её мира, от её работы, от того, что она считала ценным.
В тот вечер Валерия Ильинична впервые напилась – не спиртным напитком, а техническим спиртом, который она нашла в лаборатории. Это было странным и неожиданным шагом для неё, женщину, которая всю жизнь посвятила железу, точным расчётам и строгому порядку. Но тот вечер стал поворотным для неё. Она никогда не позволяла себе расслабляться, никогда не позволяла себе сомневаться в том, что она делала. Но теперь, стоя среди ржавых деталей, среди воспоминаний о её ушедших коллегах и проектах, она почувствовала, как тяжело бороться с чем-то, что не подвластно ни чертежам, ни числам, ни формулам. Гаврила был не похож на неё, и это было трудно принять.
Её мир был миром точности, прогресса, невидимых линий и механических звуков, но теперь она начала понимать, что, возможно, будущее, которое она так ярко себе представляла, не будет таким, как она его строила. Возможно, новое поколение, которое она ждала и передавала свои знания, выберет иной путь.
Мир не останавливался на её схемах и расчётах. Он продолжал двигаться, и, возможно, в этом был смысл. Но в этот момент, когда она сидела в своём кабинете, окружённая чертежами и невыносимой тишиной, ей стало понятно, что её невесть откуда пришедшая привязанность к старинным якорям и ржавым инструментам сына, возможно, не такая уж и ошибка.
Гаврила продолжал расти и исследовать свой мир. Но Валерия Ильинична, несмотря на все сомнения, продолжала передавать ему свою любовь к технологии, к точности, к работе, которая не всегда была видимой для других. Она никогда не перестанет надеяться, что он однажды вернётся в её мир. Но даже если этого не случится, она понимала, что настоящие наследники – это не те, кто повторяют, а те, кто создают новый путь. И этот путь, возможно, ещё только начинался.