– Ну как?
– Очень глубокомысленно.
– Но мне все же кажется, что чего-то не хватает.
– Возможно – смысла?
– Внимание! – говорит робот-антивирус, – Меня зовут Касперский 3000. Только что я проник в операционную систему Кандинского через юэсби кабель и обнаружил вирус – Гуманизация, а так же отформатированный жесткий диск. Роботы не могут совершать самоубийство, я считаю, что кто-то из присутствующих имеет отношение к данному инциденту, сейчас я проведу допрос каждого из присутствующих по очереди, за закрытыми дверями. И начну я… вон с той сладкой парочки, которая спряталась в углу… да-да… вы двое, возле картины человеческого скелета, пронзающего робота мечем. Подойдите ко мне.
Мы с Чадом идем к ступеням, Касперский спускается к нам. За спиной у него торчит рукоятка двуручного меча.
– Не отходите от меня ни на шаг!
На его голове надет металлический, средневековый, рыцарский шлем, полностью закрывающий сенсорную систему.
– Ваше имя?!
На нем – металлическая кираса с большим логотипом в форме буквы «К» на груди.
– Чад Джипити.
Красная буква «К», с черной стрелочкой вместо правой ножки.
– Фрути Лупс.
Буква «К» находится на уровне моих визуальных сенсоров. Длинна Касперского в высоту – два метра.
Он направляется к вратам ведущим в сад. Шестеренки в его руках и ногах двигаются быстро, монотонно и синхронизировано. Мы следуем за ним. Широкий двуручный меч за его спиной ударяется о металлические пластины на ногах с лязгающим, звенящим звуком, при каждом шаге.
Он подходит к вратам, к ручке, которая приводит в движение шестеренку, управляющую вратами. Он выхватывает меч и всаживает его в механизм по самую рукоятку.
– Я заблокировал врата! Никто не покинет место преступления!
Мы поднимаемся на второй этаж по ступеням, мимо лежащего тела Кандинского. Идем по просторному темному коридору, освещенному лишь огнями факелов, мимо картин на стенах, изображающих людей с бесчисленными пальцами на руках. Касперский толкает одну из деревянных дверей.
– Лупс, за мной! Джипити, жди за дверью!
За дверью просторная мастерская художника, с набросками, установленными на треногах. Одна картина была настоящим шедевром, ничего подобного я никогда не видел за все свое существование. Выполнена углем на бумаге. Она изображала кардиоиду, стилизованную под шестеренку.