– Я обдумал ваше предложение. Помните, днем вы кое-что мне предлагали? – Артём Сергеевич спрашивал, как бы не интересуясь ответом.
Он выбрал тон, которым Ирен говорила ему днем: «Какую благодарность вы хотите от меня? Вы вправе требовать награду…» Ирен это считала и по интонации, и по усмешке в глазах. «Ты не готова. Беги!» – мелькнуло у нее в голове. Мелькнуло и исчезло.
Она не могла выговорить ни слова. Не могла сдвинуться с места.
Все окружающее ее пространство казалось незнакомым, как бы нереальным. Какой-то чужой сумрачный вестибюль, неприветливые, залитые сизым дождем большие окна, похожие на пустые витрины. И Королёв выглядел не как Королёв. Он был не в костюме, а в джинсах, коротком пальто-пиджаке, толстовке с капюшоном под ним и в высоких ботинках. В этой одежде он казался моложе лет на десять. Из черт лица исчезла строгость, живые глаза блестели юностью. На фоне потемневшего холла он сиял, как персонаж из мультфильмов Диснея – неестественно ярко.
– Вы умеете держать слово, Ирина Александровна? – прищурясь, спросил он, игнорируя ее остолбенение.
– Да, – почти беззвучно ответила Ирен.
В то же мгновение Королёв по-хозяйски взял ее за тонкие пальцы и повел на улицу. Она не могла сосредоточиться и решить, что делать дальше. Не могла понять, что она чувствует. Вернее и честнее сказать: не могла разрешить себе радоваться.
Около входа был припаркован большой автомобиль, заляпанный грязью. Королёв открыл дверь со стороны пассажирского сиденья и пригласил Ирен сесть, галантно поддержав ее за руку.
– Куда мы поедем? – пристегиваясь, спросила Ирен.
– Всего лишь на мойку, – Королёв посмотрел на нее мягким, но цепким взглядом и, обойдя машину, сел за руль.
Ирен никогда не была на автомойках. Ей представилась маленькая уютная забегаловка около ангара со шлангами, где они пьют кофе и смотрят друг на друга через пышную пену взбитых сливок, пряча лица за белоснежными чашками. План Королёва показался ей забавным.
– Ты составишь мне компанию. Скучно одному. Я купил тебе капучино и сэндвич. Или не голодная?
Оказалось, у него был другой план.
Ирен была голодная. Но в первую очередь выделила из сказанного местоимение. Он сказал ей «ты»… «Ты» сработало, как рубильник, включивший в Ирен состояние какого-то вызывающего, протестующего против собственных правил бесстыдства, которое ощущалось еще днем, когда она пялилась на Королёва в офисе.