Молодые солдаты, прибывшие в военный городок в прошлогоднюю навигацию, пережившие обильную снежную зиму, расстегнув шинели и тугие вороты мундиров, с наслаждением подставляли солнцу бледные свои лица, ребячьи шеи со скромными православными крестиками на тесьме. Некоторые солдатики прикорнули в неге, уютно устроившись на травке, подстелив шинельку и скинув тесные сапоги. Солдатская обувка, свесила голенища в поклоне и стояла в сторонке, укрытая истертыми портянками, словно загулявшие девки платками.
Авачинская бухта была нынче спокойна, и только всполохи прибоя у прибрежных скал да парящие у берега чайки оживляли картину. В отдалении высились горные кручи: Корякский и Авачинский вулканы, еще не освободившиеся от снега «взрывали» пейзаж из раскинувшихся вширь и глубину покатых сопок. Вулкан Корякский, подсвеченный солнцем, ровным конусом подпирал зацепившийся за вершины белесую тучу, похожую на папаху и башлык скачущего по небу кавказца.
Семен Гладков и Гаврила Окунев прибыли на Камчатку из Сибири, где служили поначалу в Иркутске. Взрослые уже мужики служили пятый год, а последний провели в гарнизоне Петропавловска. Солдаты-земляки сидели на лавке и разбирали добытый утром в ближнем лесу папоротник, чтобы отнести на камбуз коку для приготовления зелени. Тут же лежала и собранная черемша, которую солдаты ели с припасенным еще с обеда хлебом. К Семену и Гавриле подходили солдатики-сослуживцы и угощались черемшой, а те, ощущая себя хозяевами-добытчиками, торговались, выпрашивая табачок.
− После зимы-то как хочется зелененьким похрустеть, − шутил Семен, щурясь на солнце и раздавая дикий лук.
− Спасение от цинги, – сказывал лекарь, – отвечал ему степенно Гаврила, явно набивая цену товару, рассчитывая разжиться запасом табака впрок.
Солдаты, получив увязанный пучок лесного лука, тут же тыкали черемшой в крупную соль, поданную в туеске из бересты кем-то из запасливых служивых, и с удовольствием хрустели зеленью, посмеиваясь, ‒ тащить табачок не спешили.
− Глянько, братцы! Никак к нам кто-то зашел в бухту. Наши, однако! – раздался совсем мальчишеский возглас молодого солдатика, возлежавшего на травке. Все, разместившиеся у казармы, стали всматриваться на акваторию бухты, где у скал, именуемых местными «Три брата», появился корабль под парусами с развивающимся Андреевским флагом.