– Ты всё ещё зовёшь себя Ариной?
Она не ответила. Но проигрыватель среагировал – крышка открылась сама. Внутри лежало зеркало. Маленькое, карманное. Когда она подняла его, то увидела лицо. Девочки. Не её. Но… родной.
Третья дверь открылась без её участия. Она просто оказалась перед ней. Надпись: "Смотри внутрь". И ничего больше. Комната была пустой. Только стены из зеркал. В каждом – она, но в разном возрасте. В детстве, подростком, взрослой. Но были и образы, которых она не знала: женщина в медицинском халате, девочка с чемоданом, старая дама с платком на шее. Все – она, но не она.
И тогда пришло понимание. Она – не первая. Она – одна из многих. Квартира, дом, зеркало, этаж – всё это не хранило её. Это всё было ею.
Она подошла к центральному зеркалу. В нём – Арина, какой она была сейчас. Но в глазах – тревога. Отражение двигалось синхронно. Впервые.
И тогда оно проговорило вслух:
– Ты готова стать целой?
Она не ответила. Вместо этого она пошла вдоль стен, рассматривая отражения. В одном – она стояла на балконе, курила и смеялась с кем-то, кого больше не помнит. В другом – лежала в больничной палате. На тумбочке стояла ваза с увядшей лавандой. В третьем – она сидела на полу, вся в пыли, с письмами на коленях. И тогда она вспомнила: всё это было. Но не с ней. Или не в этой жизни.
Четвёртая дверь распахнулась, прежде чем она к ней подошла. Запах был странным: смесь старой бумаги, железа и чего-то сладкого, как от детского сиропа. Комната была обшита зеркалами изнутри, но в центре – письменный стол. На нём лежала книга. Толстая, в кожаном переплёте. Без названия. Она открыла первую страницу:
«Ты помнишь, как тебя зовут?»
Далее – список. Имена. Сотни. Почти все женские. Некоторые зачёркнуты. Рядом с каждым – дата. В столбце напротив – короткие фразы: «ушла», «осталась», «забыла», «разрушена», «зеркалом принята».
Она шла пальцем по списку, пока не нашла своё: Арина. Строка была незаполнена. Пустая. Без даты, без судьбы.
На последней странице книги – фотография. Чёрно-белая. Женщина в платке, стоящая на фоне знакомого подъезда. Рядом – ребёнок. Лицо не видно. Но в руках у ребёнка – брошь. Та самая, что выпала из зеркала.
Она ощутила дрожь. Не страх, а что-то иное – признание. Неизбежность. Комната, как будто чувствуя это, начала темнеть. Свет зеркал стал холодным, как вода. Их поверхности начали искажаться, словно реагируя на её внутреннее состояние.