Вздохнув, девушка прошла в комнату, зажгла неяркую лампу, отыскала треснутую и позже склеенную миску, положила туда кусочек рыбы для приблудившегося кота. Порадовалась, что Акоги не забыла о ней и занесла поднос с ужином. Благодаря ей у Отикунэ нашлось, чем покормить чёрного приблуду. Правда, теперь самой придётся ограничиться пресным рисом. Ну да ладно! Первый раз, что ли. Зато и ей нашлось с кем разделить праздничную трапезу.
Поев, Отикунэ достала из шкатулки любимый портрет и так засмотрелась на прекрасные черты, что не обратила внимания на стукнувшее окно. Лишь почувствовав холодок от сквозняка, оглянулась и вскрикнула. В её комнате был незнакомый мужчина!
Хотя нет. Знакомые по портрету черты подсказали: это он, её загадочный поклонник. Она онемела от неожиданности и смущения.
– Вы согласились на встречу, и я пришёл, прекрасная Отикунэ.
От растерянности девушка забыла все слова и правила приличия. Молчала и во все глаза рассматривала гостя. Он был ещё прекрасней, чем на портрете! Светлая кожа, благородные черты лица, тёмные глаза, похожие на листья ивы, и серебристые волосы, собранные в плотный узел. Даже неяркие серые, сотканные из глицинии, одежды украшали его, подчёркивали аристократизм осанки и жестов.
– Вы в трауре? Поэтому так долго не писали мне? – вырвалось у Отикунэ.
И тут же прикусила губу, смутившись до слёз от допущенной неловкости: «Что подумает о моём воспитании этот благородный молодой человек?»
– Вы так редко отвечали на мои послания, что мне не хотелось выглядеть назойливым, – улыбнулся в ответ гость. – Я был полон печали и потому отложил письма до нашей встречи, надеясь, что тогда мне, ничтожному, удастся смягчить ваше сердце.
Пока девушка собиралась с духом, чтобы вновь заговорить, и лихорадочно искала в голове слова, уместные при первой встрече, гость прошёл вперёд и опустился за столик о-дзэн, где стояла шкатулка и лежал его портрет.
Неловкость, что испытывала Отикунэ до этого, была огоньком свечи по сравнению с пламенем стыда, охватившем её теперь. Наверно, сгорая в огне, она испытывала бы меньшие муки. Ей нечем угостить гостя! Ни сладостей, ни вина нет в её доме.
Красавец-самурай похлопал по циновке, приглашая сесть рядом:
– Не расскажите ли, госпожа, что вас томит, отчего вы полны печали?
Отикунэ присела рядом и замерла. Вдруг из угла раздалось шипение.