– Святая простота, – буркнул Антошка сзади.
– Офис? Предприятие? Поездки? – мама-Гусь простодушно, как фломастеры на выбор, предлагала Женьке и Каринке прямые рельсы жизни.
– Августа Алексеевна, да какой им образ жизни надо, мы уж знаем! – выкрикнул Пончик. – Аморальный!
Парнишечьи парты замерли, потом грохнули. Лимба и Ирга удивленно оглянулись.
– Что ты такое говоришь, Румяшкин, как не стыдно! – боролась за приличие мама-Гусь, сжав к кулачке ручку с красной пастой.
– Одиннадцатиклассница-а-а, – пропели Винтик и Шпунтик.
Верхомудров, сидевший за ними, приподнялся и несильно хлопнул обоим по темечку:
– Заткнитесь! Не здесь!
– Ну да, ну да, – кривлялись Винтик и Шпунтик, – Ладно, не при женщинах и детях!
Каринка вскочила и выбежала из класса. Прозвенел звонок. Антошка и Кран сидели позади Ирги и Лимбы немного растерянные, Антошка так и вовсе порозовел.
– Мы чего-то не знаем, – сказала Лимба Ирге. – Эти дуры, видимо, где-то прокололись.
– Не ваше дело! – вдруг взорвалась и вскочила Женька. Зачем-то взмахнула руками, схватила свою сумку – не школьную, а дамскую, причем хорошо так дамскую, для тетеньки лет сорока – и тоже ускакала из класса, колченого пошатываясь на каблуках. В открытую дверь прочь от неловкости, потянулись ребята, хотя все обычно старались пересидеть длинную перемену в родном кабинете. Убежал Никита Молчун, потеряв по дороге учебник химии и даже не заметив; быстро вышли, наклонив головы с темными косами, Айнур и Аиша, и почему-то казалось, что они прикрывают огорченные лица невидимой чадрой. Гунька увел Соломку, с каменным лицом вышла Любимкина, от нервов вышагивая, как на подиуме. Пора и им.
– Да что случилось, ребята, я не пойму? – расстроилась мама-Гусь.
Кран схватил тетрадку по литературе, подскочил к учительскому столу:
– Августа Алексеевна, я записал, но не понял, что такое миметическая поэтика? Объясните, пожалуйста!
К нему подскочил Верхомудров:
– Да это когда понарошку правду пишешь, ну, чтоб как в жизни было!
Где Верхомудров – и где поэзия? А Кран? Ладно, главное, мама-Гусь отвлеклась, чего и хотел Кран, начала листать учебник, что-то говорить, кивая Верхомудрову, как будто он был вовсе не двоечник.
– Пойдем отсюда, – обернувшись на разочарованного Пончика и на вытягивающих шеи Никулину с Икоровой, преодолев тошноту, сказала Лимба Ирге. – Скорей пойдем.