Если ты окажешься на углу Лахтинской и улицы Чапаева в четыре утра, услышишь, как город разговаривает. В шорохах. В трещине льда на канале. В далёком сигнале, похожем на вой. И тогда не надо бежать. Надо замереть.
Потому что в этот момент ты ещё не в списке.
Но тебе уже смотрят в спину.
Дом, в котором жил Лисовский, стоял на углу улицы Чкаловского проспекта и Малой Зеленина. Узкое, как лезвие ножа, здание начала XX века, втиснутое между свежевыкрашенным деловым центром с подземной парковкой и серым сталинским пятиэтажным жилфондом, из которого давно сделали мини-отель «для своих». У дома был сломанный карниз, облупленная лепнина над окнами второго этажа и зияющая трещина вдоль стены, уходящая вверх, в небо. В дождь по этой трещине текла вода, будто здание плакало.
Парадная – одна на весь дом – была за чугунной аркой. Без домофона. Вместо звонков – бумажные таблички: «Лена», «Кочетов», «Не звонить – собака», и чёрный след от сорванной камеры наблюдения. Дверь открывалась тяжело, как будто впуская неохотно. Внутри – знакомая всем метлахская плитка, залитая цементом в трёх местах, пахло кошками, капустой и мышьяком. Лестница – деревянная, с просевшими ступенями и перилами, отполированными тысячами ладоней. Где-то наверху постоянно плакал ребёнок. В подвале жила глухая женщина и ещё – по слухам – несколько крыс размером с кота.
В доме было семь квартир, из которых шесть всё ещё были коммунальными. На первом этаже жила Тоня – пожилая бухгалтерша с бзиком на бытовой химии. Всю жизнь проработала в «Ленэнерго». Тоня была хозяйкой всех ключей, слышала каждый шаг и считала, что Лисовский – «подозрительный тип, но у него совесть есть». Напротив – жили таджики, которые строили дома по Пионерской. Их было то трое, то пятеро. Дети бегали босиком, варили плов в пятилитровых кастрюлях и всегда здоровались первыми. На втором – Валерий Кочетов, бывший военный, без одной ноги, с дурной привычкой кричать на телевизор. Его ненавидела вся лестничная клетка. На третьем – двое студентов с философского, которым Лисовский регулярно чинил дверь. Один был за Навального, другой – за Бодрийяра, но оба были вежливы и приносили ему кофе из «Кофеин».
Квартира Лисовского
Комната №7. Бывшая гостиная в когда-то богатой квартире. Высокие потолки, штукатурка сыплется с углов. Старое дубовое окно, из которого виден только кусок неба и кусок трубы. Два шкафа: в одном – одежда, в другом – дела. Папки, тетради, вырезки, дискеты. Всё, что не пригодилось системе, пригодилось ему.