– Слушай, Кассий!
– Да, Брут?
– Окажи мне честь, подари зажигалку.
– Конечно, убийца.
Кассий достал её из кармана куртки и передал своему товарищу.
– И можешь меня здесь высадить?
– Здесь? Но мы же в центре, у набережной, тебе далеко до дома.
– Да я не домой, высади здесь, пожалуйста.
– Ты уверен? Не переживай так, всякое случается, и…
– Не беспокойся, я в порядке, просто хочу пройтись.
– Эх… ладно, как знаешь.
Кассий остановил машину, попрощался с Брутто и немного отъехал, держа своего товарища в поле зрения еще некоторое время. Убедившись, что тот вроде как не собирается выкинуть какую-нибудь несуразную глупость и играть в юного Вертера, он дал по газам и помчался в свое уютное гнездо, улыбаясь и посмеиваясь, вспоминая, как и сам когда-то стоял на перепутье.
Брут вышел из машины и так тяжело вздохнул, что припорошил снег под ногами. «Всё на этом», – подумал он. Теперь он наконец один, один во всем этом чертовом городе. Он стоял на набережной и всматривался в тьму, в замершую намертво реку и ледяную крепость за горизонтом. Брут медленно спустился к набережной, вступил на лёд и дошёл до середины, шаг за шагом, на своей маленькой личной голгофе. Присев прямо на клубы снега, он достал ту самую сигарету и закурил.
Не шевелясь, он мерно добивал последнюю, а вьюга и снег быстро сделали его частью городской декорации, обледенев его, словно кусок мрамора. Он продолжал смотреть вдаль и ни о чем не думать. Его пугала внутренняя безмятежность. Он не хотел кричать, не хотел стонать, не ругаться, не плакать – он просто сидел, и хоть взгляд его и был устремлён в одну точку, он ничего не видел, совсем не контролируя бессознательные потоки в собственной голове. Только изредка задаваясь вопросом: «Что происходит?». Ему все казалось, что шел по проторенной дорожке, шел по калие, как и нужно, и в какой-то момент все сорвалось, рухнуло в дребезги и он сошел с рельс.
Бог весть, сколько он сидел на этом месте: зимой дни и ночи сливались в одно, и непонятно, что это – минуты, секунды, часы или сутки. Всё казалось, как во сне. Наконец ему показалось, что он встал. Он уже был словно гора, заледеневший и весь в снегу. Поднявшись, он встрепенулся, словно ретивый конь, и побежал. Побежал неисповедимо по лучу света Луны, отраженному в тонком льду.