Брутто почувствовал, как кто-то положил руку ему на плечо. Он одернулся и на секунду впал в ступор; на мгновение ему показалось, что это был его отец. Очнувшись от сна, он разглядел недовольного кондуктора, который требовательно протянул ладонь и попросил у Брута билет. В это время он чуть не пропустил свою остановку. Это была предпоследняя, а мальчик, единственный в вагоне, видимо, ехал на конечную. Брутто огляделся на него; тот всю дорогу смотрел в окно.
Свежий лесной воздух приятно ударил ему в нос, словно хлорка в затхлом помещении. Брутто выдохнул и огляделся.
Рядом с пироном под старой полуразрушенной башней, водрузившись на стареньком выжелтившем жигуленке, сидел его друг и пара рабочих с ним. Они пили пенное пиво, гогоча на весь лесной массив и стуча бутылками после каждого залпа. Пена струилась по бутылкам и мерно капала на древнюю морщинистую землю, восполняя утраченное временем. Солнце постепенно выходило в зенит и приятно грело лица веселых и беззаботных людей. Их речи переливались в мелодии и раздавались смехом. А из машины разносилась музыка, сотрясая ветки ближайших деревьев.
Приметив Брутто, они тут же начали кричать и махать ему, затягивая его в свою атмосферу, словно рыбу удочкой. Городская удрученность постепенно с каждым шагом уходила из Брутто, словно трупный яд, а в образовавшиеся пазухи поступала свежая и чистая динамичная сила первозданной природы и образы таких же людей, под стать ей
– Ооооо, ну наконец-то! Второе пришествие, не иначе! Сколько лет, сколько зим, и ты добрался! – театрально развел руками Ленни, приветствуя Брутто.
– Да вы живете на краю света, серьезно! Я ехал словно несколько дней подряд, – ответил он саркастично, оглядываясь.
– Это да, поэтому многие, когда приезжают сюда, уже не возвращаются обратно. Да и нам еще ехать и ехать, кстати. Просто поезд туда не идет. А, да, это Олег и Корнелиус, наша бригада!
– Здорово, мужики! А почему Корнелиус? – удивленно спросил Брутто.
– Да просто по приколу. Тут иногда бывает суперскучно, мы так развлекаемся, коротая время вечности. А тебя как кличут?
– Ну тогда я Брутто.
– Пойдет! Ты бухаешь?
– Только когда угощают, – усмехнулся Брутто.
Корнелиус рассмеялся, и вместе с ним его широкий живот, как второе лицо, весело дрожал, вторя настроению хозяина.