Кроме того, ей нужно было зайти в цветочный магазин, чтобы заказать венки и букеты. Это был последний штрих, но для нее он казался важным, почти символичным.
Все эти дела казались простыми только на первый взгляд. Каждый шаг отдавался тяжестью в ее сердце. Ее не покидало чувство, что она занимается чем-то чужим, неправильным.
– Теперь ты мой должник, – пробормотала она, словно Виктор мог ее услышать.
Время, проведенное в этом городке, казалось ей пыткой. Она чувствовала себя чужой, словно вторглась в мир, к которому никогда не принадлежала. Это был мир Виктора – мир, о котором она почти ничего не знала.
Здесь он провел свое детство. Здесь гулял, рос, становился тем, кем был. Это место сформировало его, и теперь Джулия будто заново изучала его личность, просматривая сцены из его жизни, которые раньше оставались скрытыми.
Этот день стал для нее своего рода новым знакомством с Виктором. С Виктором, которого она никогда не знала и которого уже не узнает.
Странное чувство преследовало ее, пока она ходила по мощеным улочкам среди старых каменных домов, уютно украшенных тыквами к осенним праздникам. Это чувство было похоже на страх, но какой-то иной, незнакомый. Страх, который она никогда не испытывала рядом с Виктором, даже в самые, так сказать, страшные моменты. Она его не боялась.
Когда она ехала в поезде обратно, телефон зазвонил. На экране высветилось имя Оливии.
– Очень много всего навалилось в один момент, – прозвучал родной, но холодный голос.
– Но ты же приедешь? – встревоженно спросила Джулия, стараясь сдержать дрожь в голосе.
– Да, мам, не переживай. На похоронах я буду.
После этих слов повисла недолгая пауза. Джулия прислушалась к ритмичному стуку колес поезда, словно это могло заглушить ее мысли.
– Я еще ничего не говорила Патрику, – произнесла она, глядя на свое отражение в окне. – Поэтому, если будешь говорить с ним…
– Мам, – тяжело выдохнула Оливия.
– Я ему правда скажу! Сегодня или завтра! – Джулия поймала себя на том, что оправдывается перед собственной дочерью.
– Понятно, – коротко отозвалась Оливия. Ее голос прозвучал так, словно она хотела добавить что-то еще, но передумала.
Джулия знала: Оливия хотела сказать гораздо больше.
– Оливия… – начала она тихо, как будто надеялась смягчить ее настроение.
– Я не хочу ничего говорить! – резко перебила дочь. – Мы обсуждали это сотни раз! Тысячи!