Мне нужно просто выйти на свежий воздухе, пройтись, забуриться за столик в баре с друзьями и забыться в разговорах. Это единственное, чего я хочу.
Но сначала кое-что сделаю…
Выключаю компьютер, закрываю свой кабинет. Оли на ресепшене уже нет, и я кладу ключи в верхний ящик её стола.
В коридоре уже совсем тихо.
В конце смены больница всегда становится другой – вроде это всё те же стены, но атмосфера разительно меняется. Днём – это место, где люди выздоравливают, ночью – место, где они сражаются за свою жизнь. Давление падает, сердца останавливаются, дыхание прерывается, словно тьма приходит испытать, хватит ли у людей сил противостоять ей. Она, как безжалостный судья, подводит черту, и те, кто прошёл испытание, доживают до рассвета.
Ночь в больнице – это испытание и для пациентов, и для врачей. Но именно в это время ты особенно остро понимаешь цену каждой спасённой жизни, каждого упрямого удара сердца.
На лифте поднимаюсь на четвертый этаж в реанимацию – «ремка», как ласково зовут это место врачи.
Датчики тихо пищат, мониторы гудят своим механическим ритмом.
На посту сидит Яна, молодая медсестра. Подрабатывает здесь, пока заканчивает последний курс медицинского.
Она уставшая, с выразительными кругами под глазами, но всё равно приветливо улыбается, когда замечает меня.
– Здравствуйте, Евгения Сергеевна.
– Привет. Спокойно?
– Слава Богу! – Чуть прикрывает глаза Яна.
Ещё один интересный факт – врачи любят упоминать Бога. Даже те, кто в него не особо верит. Это что-то вроде невидимого щита, который мы выставляем перед собой. Когда ты каждый день видишь, как хрупка жизнь, иначе нельзя. Тебе просто необходима опора, хоть какая-нибудь. Кто-то, кто разделит с тобой груз принимаемых решений. Потому что очень сложно удержать такой вес на одних плечах.
– Как наша новенькая?
– Которая после ДТП?
Киваю.
– Тяжёлая, но стабильная, – Яна пожимает плечами. – В пятой палате она.
Ноги сами несут меня туда.
Толкаю дверь.
Внутри тусклый свет, приборы издают свои монотонные сигналы.
Девушка лежит под одеялом. На бледном полотне лица ярко выделяются налитые синяки и ссадины. Даже через все трубки и бинты видно, как она молода. Ей всего двадцать восемь. Её жизнь только начинается.
А теперь?
Теперь всё это висит на ниточке.
Подхожу ближе, рассматриваю данные на мониторах. Сердце стучит стабильно, давление держится. Грудь её слабо поднимается под ритм аппарата ИВЛ.